Постижение смысла

Влияние мышления какого-то мыслителя на какую то «школу» – это самое безразличное из всего, что может ему встретиться. «Влияние» метафизики Гегеля, я бы сказал, становящееся все более незаметным и несознаваемым превалирование той абсолютной безвопросности бытия, заключается не в чем меньшем, как в покинутости бытием суще-бытующего, которое, надев маску «позитивизма», выдает себя за окончательно достигнутую близость к «жизни» и к «действительности» и позволяет человеку нового времени в качестве его наибольшего открытия открыть его собственную «сущность» – а именно то, что наивысшим достижением является то, чтобы «жизнь» сделать «переживанием» и все возможности переживания сделать всесторонне доступными равным образом всем, чтобы, тем самым, посредством этой всеобщности «переживания» обнаружить и воплотить в действительность «эту жизнь» как безусловную целостность. В той мере, в какой здесь господствует безусловность «жизни», господствует Гегель; в той мере, в какой эта жизнь становится очевидной себе самой как изначально сподручная, непосредственно данная под руками, господствует Декарт; в той мере, в какой суще-бытующее и действительное пересажено в пережитость (то есть, представленность и возможность изготовить промышленно и поставить), господствует Платон. Но подразумевается не исторический (historische) подсчет-калькуляция, а «влияние» – «воздействие», как предполагается, уже давно оставшемся в прошлом и застывшего в неподвижности мышления западной метафизики, которое обрушивается на нас при таком постижении смысла – как действительнейшее-действеннейшее этой бездумной жействительности переживаний. Как это должно быть – как то, что уже заранее сделало себя своей целью и приняло все целеуказания на службе по достижению этой цели, когда-либо сможет еще задаваться вопросом о том, какова цель, не впадая при этом в самоуничтожение?

Безусловность «переживаемой» «жизни» означает назначение «становления» подлинным «бытием» и, тем самым, в то же время закрепление безвопросности самого бытия. Ничто становится посредством этого безразличнейшей ничтожной недействительностью, которому приходится еще в большей степени быть сомнительным и стоящим под вопросом, чем бытию, если при калькуляции и и подбивании итогов «переживания» всякий раз еще вообще «стоит» уделять даже хотя бы беглое внимание вопросу о «Ничто».