Постижение любви. Судьба советского офицера

Григорий Александрович пристально посмотрел на Световитова, пытаясь определить, узнал ли тот его. Определить это не удалось. Либо Световитов не узнал, либо виду не хотел показывать. Впрочем, в те далёкие годы Рославлев был ещё полковником. Это потом он взлетел неожиданно быстро. Причина одна – участие в боевых действиях и участие весьма значительное, связанное с выполнением специальных и ответственных задач.

– Приходилось ли прежде бывать в военном отделе ЦэКа? – спросил Рославлев, чтобы начать разговор.

– Нет, не приходилось.

– Вот к этой беседе, которая состоится на днях, мы с вами и должны подготовиться.

Разговор был непринуждённым. Говорили об участии в боевых действиях, о методах работы командира полка в мирной и боевой обстановке. Рославлева интересовала подготовленность Световитова и к более высоким должностям. От решения назначить Световитова командиром дивизии сокращённого состава, временное командование которой уже было ему вверено, ещё не отказались, но поступили и другие предложения. Время было горячее. Политическая борьба в стране нарастала, и каждая сторона стремилась сосредоточить в своих руках силы для этой борьбы. Несколько соединений Советской Армии были подготовлены к передаче в Пограничные войска КГБ СССР. Некоторых командиров дивизий решено было заменить. Одна сторона, которой дорога была судьба Державы, подбирала на высокие должности людей честных, преданных, бескомпромиссных, другая –

подыскивала подобных Стрихнину, чтобы управлять ими.

– Как поживает отец? – неожиданно спросил Рославлев. – Над чем сейчас работает?

Световитов ответил не сразу, какие-то мгновения он словно изучал генерала, и Рославлеву так и не удалось понять причину этого испытующего взгляда. То ли подполковник узнал его, то ли, узнав уже в первые минуты беседы, теперь пытался определить, узнан ли сам.

– Пишет роман «Века и поколения». Сложный роман. Современность переплетается с историей.

– Кланяйтесь ему. Я почитатель его творчества, – сказал Рославлев. – Ну а что ж это у вас с личной жизнью нелады? Убеждённый холостяк? В былые времена о продвижении пришлось бы забыть. Это теперь вольности и попущения большие. И всё же должность, на которую вас рекомендуем, предполагает порядок в семейных отношениях. Жениться пока не собираетесь? Ведь надо бы.

– Как партия прикажет, – с улыбкой сказал Световитов. – А если серьёзно, трудно найти подходящую кандидатуру на должность начальника личного тыла.

– Отчего же? Разве мало на свете хороших девушек? Неужели ни одна не тронула сердца?

– Вы, наверное, и сами сможете ответить на свой вопрос, Григорий Александрович, – сказал Световитов, неожиданно для Рославлева назвав его по имени и отчеству. – Лишь одна девушка тронула моё сердце, но это было давно, и ушло безвозвратно.

– Значит, всё-таки узнал, узнал меня Андрей? – мягко проговорил Рославлев.

– Не сразу, но узнал. Высокое звание смутило.

– Да и у тебя для лет твоих звание немалое. Пожалуй, и я бы сразу не признал в бравом подполковнике курсанта, а лейтенантом я тебя, кажется, и не видел. Но как же я могу ответить на свой вопрос?

– Я однолюб, – молвил Световитов.

– Неужто, первая любовь оставила след?

– Увы, лучше не встретил, а хуже – не надо, – искренне проговорил Световитов и вдруг спросил, изменившимся голосом: – Алёна-то как поживает?

И столько было тепла в этой фразе, что Рославлев несколько растроганно проговорил:

– Вспоминает иногда о тебе, Андрей, – но тут же, словно спохватившись, прибавил: – Ну а в целом всё у неё хорошо, сын растёт…

Быть может, Рославлеву и нужно было бы сказать о судьбе дочери, но не захотел он в эти минуты говорить о неудачах в её семейной жизни. Сложные чувства охватили его. Да и не поверил он до конца, что Световитов действительно, до сей поры, не забыл первую свою любовь, потому и повторил для большей убедительности:

– Всё в порядке у неё. Сынишка радует. Она в нём души не чает.

– Правда? А назвали как?

– Владимиром.

О муже Световитов, разумеется, не спросил, а потому лгать не пришлось, хотя Рославлев и сам не знал, сказал бы или не сказал всю правду.

На протяжении разговора Рославлев не подходил к телефону, хотя один из аппаратов изредка позванивал. Да и не было нужды беспокоиться – о звонке высокого начальства порученец тут же доложит. Но теперь вдруг встал и ответил на один из звонков для того, очевидно, чтобы сделать паузу в разговоре и перейти, наконец, к главному.

Поговорив, вернулся в кресло и сказал:

– Было решение назначить вас, Андрей Фёдорович, командиром дивизии, которую вы, по существу, уже и приняли, но сейчас возникло иное мнение – вам будет предложено развёрнутое, полнокровное соединение. Будьте готовы к такому предложению, ну, а я, со своей стороны, считаю вас достойным назначения, о чём и доложу по команде.

Световитов встал, поняв, что разговор окончен, поблагодарил за доверие и спросил:

– Разрешите идти?

И снова у Рославлева мелькнула мысль сказать об Алёне, но что-то опять помешало, да и не знал он, как воспримет дочь возвращение к тому, что давно уже былью поросло.