Посредник

Я начинаю копировать данные. Процесс идет жутко медленно. На перенос всего необходимого уходит семнадцать минут, и все это время мои нервы на пределе. Наконец я нажимаю кнопку извлечения и беру диск.

― Готово.

Данте поднимает руку, на его лице появляется напряженное выражение. И тут я слышу звук. Шаги над нами.

Черт, черт, черт.

Он крепко сжимает рукоять сверкающего ножа, его глаза сосредоточены и полны решимости. Он поднимает три пальца. Значит, три человека.

― Мне нужно использовать тебя для отвлечения внимания, Валентина, ― шепчет он мне на ухо. ― Можешь закричать? Чем громче, тем лучше.

Я киваю, сердце колотится в груди. Мы на вражеской территории, и я не питаю иллюзий по поводу своих несуществующих боевых навыков. Нас трое против одного, и если с Данте что-то случится, я останусь беззащитной.

Анжелике девять.

Комната погружается в темноту. Я инстинктивно поворачиваюсь к Данте, но его уже нет, он растворился в тени. На мгновение меня охватывает паника, но затем мой мозг снова начинает работать. Он не оставит меня здесь. Посредник липкий, как суперклей, и от него невозможно избавиться.

Я открываю рот и издаю крик, громкий и пронзительный.

Мужчины наверху немедленно реагируют, распахивают дверь подвала и сбегают по лестнице. Я успеваю лишь мельком увидеть мускулы и оружие, а затем…

Данте нападает.

Он движется с молниеносной скоростью, его движения плавные и точные. Мои глаза все еще привыкают к темноте, но я вижу достаточно. Данте шагает между двумя парнями, врезается кулаком в челюсть того, кто справа, смещается влево и всаживает нож в плечо третьего. Парень впереди едва успевает повернуться, прежде чем Посредник бьет его кулаком в горло и, для пущей уверенности, вонзает нож в бедро.

Когда он заканчивает, все трое мужчин лежат без сознания.

Данте обыскивает их, забирает пистолеты и ножи. Затем он протягивает мне руку, костяшки пальцев которой покрыты кровью.

― Хорошо, что они не видели наших лиц, ― говорит он. ― И, отвечая на твой вопрос, Валентина, я не растерял свои навыки. Ну что, пойдем?

У меня отвисла челюсть. Трое против одного, и схватка закончилась за считанные секунды. Во мне просыпается невольное восхищение. Это было…

Впечатляюще.

Ужасающе.

Чертовски горячо.

Не забыв закрыть рот и проигнорировав протянутую руку Данте, я перешагиваю через тела на полу.

― Конечно.

Глава 2

Данте

Я был вынужден использовать Валентину в качестве приманки.

Ее могли ранить.

Застрелить.

Убить.

Когда мы бежим к нашей машине, я так зол, что меня трясет.

― Веди, ― рычу я. Если я сяду за руль прямо сейчас, то могу разбить машину.

Какого черта делает Валентина, мчась сломя голову на вражескую территорию? Она должна была сказать мне, что у нее есть зацепка, и я бы послал кого-нибудь за чертовым компьютером, который ей нужен.

Нет. Она этого не сделала. Вместо этого она подвергла себя опасности.

Я молча киплю от злости, пока мы едем обратно к тому месту, где я оставил свой Феррари.

― Они выживут? ― спрашивает Валентина.

― Скорее всего, ― отвечаю я резко. ― К сожалению.

Она бросает на меня косой взгляд, замечая ярость в моих глазах и крепко сжатые кулаки.

― Я не хрупкая, ты же знаешь.

Она нарывается на ссору, а я не в том состоянии. Я слишком заведен. Я делаю глубокий вдох и заставляю себя успокоиться.

― Ты никогда ни в кого не стреляла. Ты никогда никого не убивала.

― Проблема в этом? Тогда дай мне пистолет.

Я мысленно считаю до десяти.

― Чтобы управляться с ним требуется подготовка, Валентина. И нужно обладать определенной жестокостью, чтобы поднять оружие и выстрелить человеку между глаз. Ты не такая.

― Ты хочешь сказать, что я слабая.

Я помню, как впервые увидел Валентину десять лет назад. Мой брат Роберто использовал ее как грушу для битья, избив так сильно, что она попала в больницу. Она лежала в кровати, ее лицо и тело были покрыты синяками, два ребра сломаны, а рука была в гипсе, и она стоически ждала, когда узнает, не потеряла ли она ребенка. Валентина Линари ― самый сильный человек, которого я знаю.

― Ты не слабая. Ты человек.

― А кто ты?

― Я убийца, ― говорю я прямо. ― Разница между тобой и мной, Валентина, в том, что ты будешь ждать, пока кто-нибудь не начнет тебе угрожать, чтобы открыть огонь. А я буду стрелять первым.

К счастью, головорезы Верратти не разглядели нас в темноте. Если бы им попалось на глаза мое лицо, они бы точно узнали меня, и началась бы война. А если бы им удалось опознать Валентину, выяснить, кто она такая…

Этого не произошло, напоминаю я себе. Кризис предотвращен. Валентина в безопасности. Я делаю еще один глубокий вдох и меняю тему разговора.

― Анжелике нравится ее новая школа?

При упоминании дочери лицо Валентины смягчается.

― Да, ― говорит она. ― У нее уже появилась подруга.

― Мейбл.

― Если ты уже знаешь об этом, зачем спрашиваешь меня?