Посол

Внутреннее убранство дома тоже говорило об огромном богатстве, хотя ничто тут не было нарочитым или безвкусным. Каждая элегантно обставленная комната не подавляла гостя роскошью, в отличие от замков многих дворян Империи, которые делали все, что могли, только бы заявить о своем богатстве.

Они присели на великолепный диван, болтая, как старые друзья, о всяких несущественных вещах, пока разговор неизбежно не коснулся смерти боярина Кововича.

– Я слышала об этом ужасном деле и о том дураке, Пашенко, – сказала Анастасия. – Просто кошмар, что такого человека, как ты, посмели обвинить в столь чудовищном преступлении.

– Да, это нелепо, – согласился Каспар.

– Что заставило Пашенко решить, что ты имеешь какое-то отношение к убийству?

Каспар пожал плечами:

– Люди во дворце видели, как мы с боярином обменялись парой неласковых слов, вот чекист и пришел к неверному заключению.

– Фи! Пашенко некультурный, если бы он арестовал всех, кто ссорился с Кововичом, половина Кислева сидела бы сейчас в чекистских застенках.

– Значит, его не слишком любили? – спросил Каспар.

– Не особенно, – кивнула Анастасия. – Он был груб и невоспитан, и мне совершенно непонятно, почему его жена устроила сцену перед твоим посольством. Говорят, он ее безжалостно избивал, так что к чему ей оплакивать его уход? Нет, этого я никогда не пойму.

Каспар покачал головой, жалея Алексея Кововича тем меньше, чем больше узнавал о нем. Этот человек был пьяницей, и, судя по всему, госпоже Ковович без него будет только лучше. Он допил сок и поставил бокал на резной столик орехового дерева рядом с диваном.

– Но довольно об этом, Каспар! – воскликнула Анастасия. – Жизнь и так достаточно мрачна. Расскажи о себе, мне интересно, как такой человек решился отправиться в Кислев в столь смутное время.

– Меня послал сюда император, – сказал Каспар.

– О, не скрывай, наверняка должно быть еще что-то. Ты поссорился с кем-то стоящим у власти, чтобы получить такую… неудачную должность?

– Неудачную? Что ты хочешь сказать?

– Этот пост наверняка не принесет тебе ни материальной выгоды, ни престижа, как в центрах дипломатической активности, в Мариенбурге или Бордело, и не станет полезной ступенькой в карьере. Или, к примеру, Тилия. Там хотя бы приятный климат. Но Кислев – в нем ведь нет никакой притягательности. Скажи мне честно, почему ты приехал в Кислев?

– Я же сказал. Император попросил меня занять этот пост, и я согласился.

– Так просто?

Каспар кивнул:

– Я прослужил в армиях Империи почти сорок лет, начав в шестнадцать, получая по шиллингу от императора Леопольда. Я вступил в корпус копейщиков и следующие шесть лет воевал в Аверланде, то против одного орка-полководца, то против другого. Мы обошли всю Империю, сражаясь, зарабатывая, смею заметить, доброе имя, побеждая тварей, рыскающих в темных чащобах, племена северян, которые совершали набеги на вашу страну и Остермарк, и любого врага, приходящего со злом и убийством в сердце. Я вырос до командира подразделения и дрался на стороне самого императора Карла-Франца в битве при Нордуине. Так шли годы, пока я не возглавил все войско моего императора.

– О, да ты великий герой, – протянула Анастасия.

Каспар улыбнулся:

– Возможно, но мой народ в опасности, ему нужны люди, которые понимают, что такое война, и знают, что, чтобы выжить, надо сражаться. Дипломатия и переговоры сейчас не помогают, пришли времена, когда человек сам должен захотеть драться за правое дело. Кислев, возможно, и не синекура, но, если я, прибыв сюда, добьюсь поддержки наших армий, сопротивляющихся вторжению неприятеля, это все, что мне нужно.

– Значит, ты истинный патриот и альтруист. Такие люди редко встречаются, – с улыбкой заметила Анастасия.

– Не так уж редко, как ты думаешь, – ответил Каспар.

Анастасия рассмеялась и спросила:

– Почему тогда ты оставил службу?

Улыбка исчезла с лица Каспара.

– Моя жена, Мадлен, у нее было слабое сердце, и мои отлучки слишком тревожили ее, – грустно ответил он. – Когда я вернулся из кампании, развернувшейся в Приграничных Княжествах, я с честью демобилизовался, и мы поселились в Нулне.

– Ясно. А твоя жена… она ждет тебя на родине?

– Нет. – Каспар покачал головой. – Мадлен умерла три года назад. Она упала в нашем саду, когда ухаживала за розами. Жрец Морра сказал, что ее сердце просто сдалось, что у него не осталось сил, чтобы давать жизнь. Он сказал, она ничего не почувствовала, что, я полагаю, было своего рода благословением.

– О, прости, мне так жаль, Каспар. – Анастасия придвинулась ближе и взяла его руки в свои. – Как это неразумно с моей стороны! Пожалуйста, прости меня, я не хотела бередить столь болезненные воспоминания.

– Все в порядке, Анастасия, ты же не знала.

– В любом случае мне не следовало быть такой беспечной. Я слишком хорошо знаю, что такое потеря любимого. Моего мужа, Андрея, убили шесть лет назад.

Каспар протянул руку и вытер слезу, сверкнувшую в уголке глаза Анастасии.

– Мне жаль. Убийцу поймали?