Посол

Ругая на чем свет стоит Стефана и отражая попытки лекарши снять с него всю одежду для полного обследования, Каспар кричал, что не нуждается в том, чтобы кислевские костоправы обнюхивали его тело. Но Стефан и Софья остались неумолимы, так что посол вынужден был подчиниться.

Софья Валенчик часто была груба и прямолинейна, не выказывала никакого уважения к его посту и держалась порой с надменным превосходством, однако очень скоро Каспар открыл в ней неистощимое чувство непочтительного юмора. Таков уж был ее честный и прямой характер — а кому не нравится, тот может проваливать в ад.

Каспару же, напротив, она безмерно понравилась, и они немедленно нашли общий язык.

— Человек в твоем возрасте играется с мечом… не знаю. — Софья покачала головой и извлекла из кармана фартука катушку тонкой бечевки и кривую иглу.

— Я не играл, — возразил Каспар, проклиная свои слова за то, что они прозвучали как оправдание нашкодившего школьника, которого бранит взрослый, а Софья тем временем вдела нитку в иголку и прижала острие к его коже.

Посол стиснул зубы, пока женщина ловко накладывала стежки, затем затянула шов и обрезала бечевку маленьким карманным ножиком.

— Ну вот,- улыбнулась она,- снова как новенький.

— Спасибо, Софья, шила ты совершенно безболезненно. По большей части.

— Скажи спасибо, что сегодня я не забыла прихватить маленькую иголку, — ответила она.

II

Кислев бурлил жизнью, хотя, памятуя о том, что сказал Павел, посол примечал, что многие из снующих по улицам и наполняющих парки людей не были уроженцами города. На их лицах застыло смущенное, потрясенное и испуганное выражение. Даже за несколько недель своего недолгого пребывания в Кислеве Каспару стало очевидно, что с каждым днем в город прибывает все больше и больше таких людей.

Когда он выезжал за стены города, понаблюдать за тем, как Рыцари Пантеры тренируют солдат посольства, дороги всегда были забиты вереницами людей с тележками и подводами, направляющимися на юг. На север же двигались лишь редкие суда из Империи, подвозящие по темным водам реки Урской так необходимое в Кислеве продовольствие. С зерном в городе было уже туго, и ситуация грозила ухудшиться, если поток беженцев с севера не иссякнет.

Каспар разослал письма нескольким имперским купцам, торгующим в Кислеве, желая сохранить припасы для разбросанных остатков отрядов Империи, задержавшихся здесь, но даже лестью не выманил у них никакой помощи.

С капитаном каждого поспешно отплывающего разгрузившегося корабля Каспар отправлял запечатанные письма в Альтдорф; в них содержалась просьба сообщать новости из дома и информацию о ходе войны, а также требования присылки продуктов.

Напряжение было велико, городская стража и чекисты уже подавили несколько яростных стычек между голодными людьми, дерущимися за еду. Кислев пополнялся все новыми и новыми беженцами, что не сулило ничего хорошего городу, который наверняка окажется в осаде, когда вместе с весной начнется сезон войны. Каспар знал, что царица собирается запереть городские ворота и отказать множеству своих подданных в пристанище. Каспару приходилось стоять перед таким выбором, и он не завидовал Ледяной Королеве, вынужденной принять подобное решение. Он слишком ясно помнил умоляющие лица под стенами Хоптбурга, когда был вынужден закрыть ворота, чтобы спасти горный город от свирепых племен зеленокожих.

Отчаявшиеся лица смотрели на него с улиц и обсаженных деревьями бульваров, каждая пара глаз искала в его глазах хоть немного надежды, но ему нечего было дать им. То и дело в толпе мелькали черные доспехи чекистов, и посол размышлял, не приказал ли Пашенко следить за ним. Это не удивило бы его, и он ничего не мог сделать, чтобы избежать надзора, когда вместе с двумя Рыцарями Пантеры медленно ехал по Урскому проспекту, направляясь к дому Анастасии Вилковой.

Женщина заинтриговала Каспара, и, хотя он не желал враждовать с ревнивым и яростным Сашей Кажетаном, посол обнаружил, что мысли его постоянно возвращаются к Анастасии, ее темным волосам, изумрудным глазам и полным губам. Он, без сомнения, привлекал ее и верил, что, хотя их прошлая встреча и получилась краткой, между ним и женщиной что-то возникло.

Он не знал точно, прав или нет, но решил, что должен это проверить, — так посол и его рыцари оказались на пути в богатые южные кварталы Кислева. По всей вероятности, затея была дурацкая, но Каспар давно уже определил для себя, что нельзя упускать возможностей, даже самых неопределенных.

Как только Софья закончила зашивать его рану и наложила приятно пахнущую припарку, они распили по чашечке сладкого ячменного отвара, и Каспар спросил женщину об Анастасии Вилковой.

— Она дворянка, — последовал короткий ответ Софьи. — Откуда ты ее знаешь?

— Не совсем знаю, — объяснил Каспар. — На прошлой неделе я встретил ее в Зимнем Дворце, и она попросила меня заглянуть к ней.

— Ясно, — лукаво ухмыльнулась Софья. — Что ж, будь осторожен. Я слышала, один боец, Саша Кажетан, к ней неравнодушен.

— Да, мне это известно.