Читаем Пособие по выживанию полностью

Декан чертового факультета остановился, темно-карие глаза внимательно изучили мое лицо, после недочерт спросил:

— Почему ведьмы Керимской школы тебя не выдали?

— Они тоже за справедливость, — призналась Владлену Азаэровичу.

Боевой черт вновь продолжил идти по пустыне, затем произнес:

— Керимскую ведическую школу закрыли. Часть ведьмочек по другим магическим учебным заведениям раскидали, часть домой вернулась. Весь преподавательский состав был уволен.

Кто-то тихо всхлипнул и уткнулся в твердое мужское плечо. Этому кому-то было стыдно, но и очень-очень грустно.

— Ваш магистериум медленно, но верно избавляется от ведьм, — продолжил Владлен Азаэрович, — что не удивительно, ведьмы — сила народа. В условиях, когда государство наращивает военную мощь, сильный народ правительству не выгоден. Потому-то и дозволен фактический беспредел боевых магов. Не грусти, Стасенок.

Все равно было грустно. До слез.

— Не грусти, — едва слышно произнес Владлен Азаэрович. — Выпускников университета за истекшие сорок лет были сотни тысяч, и все живут на территории Единой империи. А наши бывшие студенты на жизнь смотрят здраво, и боевой магией их не испугаешь. Недолго осталось императору Харону сидеть на троне.

Промокнув глаза, испуганно посмотрела на декана чертового факультета. Не выдержала и спросила:

— Так вы переворот готовите? — После понесло: — И те невидимые ваши гости, они…

— Демоны, — Владлен Азаэрович улыбнулся.

И у меня вдруг замерло сердце. Оно просто биться перестало вовсе, а еще дыхание затаилось. И почему-то я перестала слышать, что он мне говорил. То есть боевой недочерт говорил и говорил, а я смотрела на его губы и плыла вместе со всей пустыней куда-то, где в груди становилось теплее, и теплее, и…

И приподнявшись, я обвила шею застывшего декана чертового факультета покрепче, приподнялась и накрыла его улыбку своими губами, словно хотела всю ее, до самой последней капельки, забрать себе. И вкус так понравился, и ощущение, и дыхание, вырывающееся через стиснутые зубы Владлена Азаэровича, и пальчики запускать в его волосы тоже понравилось, и пить сразу расхотелось, и…

— Станислава, — мужчина с силой оторвал меня от своих губ, хмуро посмотрел, насупил брови и прошипел: — Урод, у него и псевдояд с двойным дном оказался.

Яд? Дно? К чертям!

Вновь подтянувшись и пользуясь тем, что недочерт держал меня на руках, я опять приникла к его губам. В душе поднялась волна тепла, не сухого, как в окружающей пустыне, а какого-то очень приятного, мягкого, преисполненного нежности.

— Григорьева, прекрати, — прошипел Владлен Азаэрович и дернул головой, освобождаясь от поцелуя.

И опустил пониже, чтобы я до лица не дотягивалась. Разочарованная и расстроенная, я огляделась. Увидела стоящие посреди песков ворота, ржавые такие, старые, местами покореженные. К этим одиноко стоящим воротам декан меня и поднес, ударил по ним ногой — ворота открылись, и мы вышли… в ночь. И посреди сада оказались. Ночного.

— Ночь, — растерянно пробормотала я.

— Ночь, естественно, нападение на закате произошло, — Владлен Азаэрович поставил меня на ноги. — Идти сможешь?

Меня шатало, но вполне терпимо. Только тепло внутри покоя не давало и очень к декану чертового факультета прижаться хотелось, чтобы снова это приятное чувство вернулось. Такое очень приятное, что в груди распускается, как цветок, и…

— Григорьева, руку мою отпусти, — очень напряженно прорычал недочерт.

Словно очнувшись, уставилась на волосатую могучую ладонь, которую приложила плашмя к своей груди и обеими руками еще и держала.

— Ой, простите, — пробормотала, краснея и… не отпуская.

Запрокинув голову, я посмотрела прямо в зеленющие глаза Владлена Азаэровича. Зеленые-презеленые, как два лесных омута, которые бездонные… Совсем бездонные… совсем-присовсем…

— У тебя сердце бьется пойманной птичкой, — вдруг произнес декан чертового факультета и удобнее разместил ладонь на моей груди.

Видимо, чтобы отчетливее сердцебиение отслеживать.

Правда, имелся один момент.

— Это правая грудь, — смущенно сообщила я.

— Правда? — сипло как-то переспросил Владлен Азаэрович. — И что?

— Сердце слева, — еще более смущенно напомнила я.

Рука недочерта медленно, погладив место неудавшегося прослушивания напоследок, переместилась влево. Обосновалась. Чуть сжала… объект исследования.

— Так лучше чувствуется? — проявила я интерес.

Шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы, Владлен Азаэрович прохрипел:

— Да, гораздо отчетливее.

Мы постояли. Сердце билось. Быстро-быстро, и такое ощущение, что чем дольше я смотрю в бездонные омуты недочертовых глаз, тем сильнее ускоряемся мое сердечко… И там, где рука Владлена Азаэровича, тепло такое приятственное. Но и трудность одна возникла пренеприятная.

— Кажется, меня ноги не держат, — пробормотала я, окончательно утопая в его зеленющих глазищах. — Наверное, последствия яда.

— Н-н-наверное, — с трудом проговорил декан.

Перейти на страницу:

Похожие книги