— По-моему, ты сделала все как нужно, — прошептала Даша, прихлебывая прохладный компот. — Я ничего в боях не понимаю, но, если бы ты не прикрыла лорда-констебля, он бы не вызвал подмогу. Разве ты поступила неправильно?
Эле вздохнула:
— Откуда тебе знать и как тебе понять? Я поступила неправильно. Перчатка не должна участвовать в бою. Я жила как леди, носила серебро и спала на шелке, чтобы в нужный момент умереть прежде хозяина. Защитить своим телом, утешить своей великой преданностью. Как Либан и Ан. Разве должен был принц видеть меня с переломанной лапкой, уродливую и плачущую?
— Глупости. Разве ты виновата? Ты сделала все, что могла.
Эле покосилась на юную подругу:
— Ты судишь о том, в чем совершенно не понимаешь. Я была не солдатом, не охранницей и не наложницей принца. Перчатка — то, что защищает и лелеет хозяйскую плоть и рвется в первую очередь.
— Не согласна. Пусть я ничего не понимаю, но разве твои действия не были целесообразны? К поэзии и куртуазности та засада не располагала. — Даша яростно высморкалась. — Конечно, ты могла опуститься на колени и порадовать своего драгоценного принца ласковым отношением. Вдруг бы он от удовольствия забыл, в какое хреновое положение попал?
Эле хрипло засмеялась:
— Ну и бесстыдной же ты скромницей бываешь. Ты, Даша-Аша, еще той сучкой станешь.
— Может быть. — Девушка поморщилась. — Уж стать воительницей или Перчаткой у меня талантов точно не хватит. А что у вас дальше было?
— Ничего, — Эле передернула плечами. — Доволокли меня в горячке до Каннута. Воинский лекарь моей рукой и ребрами занялся. Ну, на руке уже нагноение случилось. В общем, спасибо, что не отпилил. Что он, собственно, коновал солдатский, умеет? Если бы мной королевский лекарь занялся, тогда, возможно, и с рукой иначе сложилось. Но королевские лекари да маги всей толпой принца выхаживали. Не до меня было. Да и недостойна я была благородной заботы.
Даша фыркнула:
— Свинское отношение. Гнусность и дикость.
— Все было правильно, — вяло возразила Эле. — Я стала никем. Понимаешь, нужно вовремя умирать.
— Странная это вещь — смерть, — неуверенно сказала Даша. — Попробуй ею поуправлять.
Они помолчали, глотая кисловатый компот. Потом девушка спросила:
— А что принц? Выздоровел?
Эле невесело засмеялась:
— А сейчас в замке кто сидит, кто королем готовится стать? Ты, Аша, совсем к жизни равнодушна. Разве можно имя будущего властителя не знать? Женился наш принц два года назад. А иметь Перчаток давно из моды вышло. После нас, неудачниц, богами проклятых. Плохо мы себя показали.
— Ты, Эле, прости, если твои чувства задеваю, — решительно заявила Даша, — но принц ваш просто скотина. Так нормальные мужчины не поступают.
— Нормальные? Это как? — заплетающимся языком поинтересовалась Эле. — Он — принц. Он Хозяином был. Это даже не мужчина — это вся наша жизнь, целиком и полностью. К тому же… Ему о драной Перчатке вспоминать не с руки было. Он тогда у реки… Испугался животом. От страха бывает. Но принцу вроде бы не пристало…
— Обделался? — изумилась Даша.
— Все. Забудь, — строго приказала хозяйка. — Болтаю я много. Давно не пила, а этот конь-як… Спать пора.
Даша помогла ей добраться до кровати. Эле вытянулась, и старое ложе заскрипело.
— Самое плохое, — прохрипела хозяйка, — то, что мне до сих пор по ночам Ан и Либан чудятся. По кровати рукой шарю, зову… Не слыхала?
— Нет, — прошептала Даша. — Ты иногда какого-то Фрика зовешь.
— Это конь мой был. Пропал тогда. Я его не меньше, чем сестричек, любила, — пробормотала Эле и засопела.
— Что-то я не хочу каши, — мрачно сказала Эле.
Выглядела хозяйка действительно не слишком бодро, и Даша быстренько убрала миску с кашей. Эле ограничилась двумя кружками компота и несколько пришла в себя.
— Мммм, давно я не пила, — уже не в первый раз заметила она, обводя блуждающим взглядом комнатушку. — Что-то я тебе хотела сказать…
— Наверное, что немного пива нужно оставлять на утро? — предположила Даша.
— Не дразни старших, — хозяйка погрозила перевязанной рукой. — Я вспомнила. Во-первых, я вчера тебе много лишнего наболтала…
— Разве? — удивилась Даша. — А я ничего не помню. У меня от пива голова как дубовая становится. Ничего в ней не закрепляется.
— Это хорошо, — заметила Эле. — Очень полезное свойство у твоей головы. Ты, наверное, и не помнишь, но ты сегодня с Лохматым гулять идешь.
— Зачем? — изумилась девушка.
— Вам поговорить нужно, — сообщила хозяйка. — У Костяка неприятности намечаются. Между прочим, не без твоей вины. И моей. Поганец из-за нас пострадать может, а это нехорошо. Согласна?
— Что мы такого сделали? Он, наверное, сам во что-то вляпался.
— Нет, не сам. Из-за нас. Пойди и спокойно с ним поговори.
Когда Эле начинала говорить таким тоном, возражать ей было бесполезно. Даша вздохнула:
— Схожу. Только сегодня, наверное, дождь будет.
— Не размокнешь. Возьми мой плащ. И вообще, когда мы тебе плащ купим?
— Подешевеют, и купим. Сейчас самый сезон.