Посмеяться и не только…

– Саш, это ты?

«Бли-ин, как будто кто-то может другой открыть своим ключом дверь и зайти».

Отвечаю, в напряге:

– Я. Ты, что другого кого ждёшь?

– Давай проходи. Тебя только за смертью посылать.

– Причём тут смерть? – бурчу я, а вслух отвечаю, – Наливай, а я пока в туалет.

Сижу в туалете, и меня просто распирает сказать ей всё, что накипело. И вдруг вспомнил, как женщина собаку хвалила за то, что я сейчас сидел и делал в туалете. Смех меня разобрал, и я, еле сдерживая себя, подхожу к жене и радостно так, глупо улыбаясь, говорю:

– Не поверишь, Люсь, я только что пописал и покакал. Правда, я у тебя умничка?

Реакцию жены надо было видеть. В это время она наливала в тарелку борщ. Она сначала замерла, затем стала, как в замедленной съёмке, поворачиваться. В руке у неё была поварёшка, с которой прямо на пол капал борщ. Её глаза, прощупывали меня на предмет моей трезвости, но, по-видимому, не найдя в моих глазах положительных градусов, выдавила из себя:

– Ты что, офонарел?

Дальше не буду описывать весь этот шкандаль…

Но когда вспоминаю эту свою шуточку, всегда смеюсь.

Федя в старинном торшере

Убираюсь я как-то в квартире. Стала вытирать пыль, заглянула сверху в старинный торшер, мне его бывшая свекровь оставила в подарок. Торшер – загляденье, чувствуется старина: по кругу – цветные бусины и вышивка красивая, таких сейчас не делают. Заглянула я, значит, а там паучок.

– Ты чего тут-то, а? Кто тебе сюда залетит? Кого ты тут поймаешь? И чем ты тут собираешься питаться?

Паучок, увидев меня, забеспокоился, паутинка задёргалась.

– Не бойся, маленький, не бойся, сиди, если тебе здесь нравится, – сказала я ему, а сама подумала: «Надо своим сказать, чтобы не трогали этого поселенца».

Обычно я беру этих нежеланных посетителей и аккуратно отправляю в коридор. А вот с этим почему-то вдруг мне не захотелось так проступить. По душе пришлась животинка.

Мужу и сыну показала паучка. Говорю:

– Пусть живёт.

И он стал у нас жить. Заходя в квартиру, мы сразу заглядывали к нему и говорили:

– Привет!

Сын даже имя ему дал – Федя.

И с этого дня у нас у всех как-то жизнь потекла без задоринок. Муж на службе пошел на небольшое, но повышение.

У сына по химии и по украинскому языку (он даже и не прикладывал особых усилий) оценки улучшились.

И у меня в нашем женском коллективе, где всегда были какие-то склоки, наладились отношения со всеми.

Мы очень любили нашего Федю. Сын ловил ему мух и комаров и аккуратненько пинцетом клал на паутинку. Тот набрасывался на неё и закручивал в кокон. Иногда Федя куда-то исчезал, и мы очень переживали, сын заглядывал туда чуть ли не каждый час…

Я даже не пылесосила в квартире в это время, боясь ненароком его не засосать в пылесос. Когда же он появлялся, мы радовались.

Заглядываем и любуемся нашим Федей, как он очередную мушку «упаковывает» про запас.

Я его называла – наш талисманчик Федя.

Все разговоры у нас также крутились вокруг и около Феди.

Однажды к нам из Питера приехала та самая свекровь моего бывшего мужа. С её сыном я уже давно в разводе, а вот с ней осталась в хороших отношениях. И она летом к нам, а вернее сказать, на море приезжала отдохнуть.

Утром, как всегда, мы разошлись: кто – в школу, кто – на работу.

Вдруг мне звонок – сын звонит:

– Мам, я по химии пару схлопотал! Представляешь, ни с того, ни с сего. Училка почему-то сильно придиралась…

Пока я говорила по телефону, на меня «налетела» заведующая и отчитала за то, что она меня не могла найти (?). Хотя я вот почти у её кабинета стою.

К вечеру, когда мне уже уходить с работы, муж звонит. Ему должны были дать отпуск за два месяца, и у меня отпуск намечался. И мы все хотели поехать к моей сестре в Батуми.

– Представляешь, мне отпуск не дают! – говорит он мне.

И ещё один вопрос задал, от которого у меня по спине побежал холодок:

– Ты этой своей свекровке про Федю говорила?

– Нет, – отвечаю я, предчувствуя нехорошее, – не говорила.

Придя домой, я не разуваясь, тем самым приведя Лидию Павловну в молчаливый шок, прошла в зал и с замиранием сердца заглянула в торшер… Ни паутины, ни Феди там не было!.. Кругом чистота и идеальный порядок. «Я бы её за этот порядок!..»

Я повернулась и сдавленным голосом, еле сдерживая гнев, спросила:

– Где?!. Где вот тут был паучок?..

Выражение её лица надо было видеть. Здесь присутствовало всё сразу: удивление, досада, непонимание, брезгливость и злость. Она ответила, почти на пике истерического визга:

– Паука?! Паука там не было!.. Я их с детства боюсь!.. А вот столько паутины… я никогда не видела!!! Как можно развести такую грязь… и такую паутину… в моём торшере?! Он достался мне ещё от мамы! Это просто неуважение к моей маме… и ко мне!..

И так далее, в том же духе и в том же тоне пришлось выслушать этот визг негодования, полный презрения.

Сын, когда пришел из школы и узнал, что Феди нет и в этом виновата Лидия Павловна, в сердцах бросил портфель чуть ли не ей под ноги и ушел. Вернулся очень поздно.

Объяснять ей было бесполезно, что этот паучок нам был очень дорог.

Она уехала с обидой на следующий же день. А мы вздохнули с облегчением.