Последыш. Книги I и II

Во втором рюкзаке оказалась одна лишь одежда, да набор бесполезных инструментов в брезентовой укладке. Какой-то авиационный ЗИП[12], не иначе. И еще на самом дне нашлась записная книжка в потертом кожаном переплете. Страницы в ней были исписаны одним и тем же почерком, но разными чернилами, — синими, зелеными, красными и черными, — а то и карандашом. Во многих местах записи выцвели от времени, а листы загрязнились и помялись, но Бармин смог их прочесть. И был страшно удивлен их содержанием. Неизвестный ему человек, — судя по грамматике, это был мужчина, — записывал в блокнот свои мысли по поводу магии. То есть, человек этот на полном серьезе считал магию по умолчанию возможной и объективно существующей, а заметки его, как понял их Игорь Викентиевич, касались, в основном, малоизученных и редких феноменов. Во всяком случае, таковыми их полагал автор записей.

Просмотрев несколько случайным образом выбранных страниц, Бармин решил, что за неимением в Барентсбурге книг-фэнтези, сойдет и это забавное чтиво. Впрочем, в процессе изучения записной книжки он кое-что вспомнил и тут же поспешил проверить свою новую-старую память. Открыл стальной кофр с горячими камнями и нашел прикрепленный с внутренней стороны крышки пластиковый карман. Ну а в нем, как ему и запомнилось, лежал листик, вырванный как раз из того самого блокнота, который он сейчас просматривал. В прошлый раз текст записки, сделанной простым карандашом, показался совершенно бессмысленным. Не хватало контекста. Однако сейчас, прочтя около трети оставленных в блокноте записей, Бармин увидел текст записи в другом свете. Логика ведь есть в любом безумии, и здесь она прослеживалась тоже, потому что, если поверить автору заметок в том, что магия существует, то фраза — «Как и предполагалось, камень является отличным индикатором Дара», — обретает некий легко улавливаемый смысл. Вернее, смысл эта фраза получала вместе с припиской — «Дар обнаруживает себя, поглощая эманацию[13]». Идиотизм, разумеется, фантазии Фарятьева[14] и сказки братьев Гримм в одном флаконе, но Игорь Викентиевич вспомнил по случаю, что, когда в самом начале пытался понять, отчего камни имеют такую высокую температуру — около сорока восьми, возможно, даже пятидесяти градусов Цельсия, — и почему они не остывают, он часто брал их в руки. И однажды ему показалось, что, если достаточно долго держать камень в руке, он, вроде бы, начинает остывать. Тогда он прервал исследование камней, поскольку слушать радио — пусть и сквозь раздражающий шум помех, — показалось гораздо интереснее. Сейчас же, он решил это наблюдение проверить. В шутку, естественно, только «ради смеха», ведь, как всем известно, магии не существует.

Успокаивая себя подобного рода отговорками, Бармин взял один из камней в руку. Ничем не примечательный кусок светло-серого гранита. Вот, разве что, горячий. Чай на таком, конечно, не вскипятишь, но, если сунуть в карман штанов, можно не бояться отморозить на холоде яйца. Где-то так.

«Ну, и чего мы ждем? — спросил он себя через минуту или две. — Пока не остынет? А он остынет?»

Бармин взял со стола градусник и попробовал измерить температуру камня. Получилось что-то около тридцати девяти градусов.

«Остыл? — удивился Игорь Викентиевич. — Серьезно? Почти на десять градусов за две минуты?»

Он снова сжал камень в руке и пялился на него до тех пор, пока не исчезло ощущение тепла.

«Обалдеть! — Бармин отложил камень в сторону и взял другой. — Давай-ка, проверим и тебя…»

Второй камень потерял двадцать градусов температуры за шесть минут, и, к слову сказать, первый за это время ничуть не нагрелся, и, значит, то, что его нагревало, являлось ограниченным и, возможно, отнюдь не возобновляемым ресурсом. Что это такое, Бармин, разумеется, не знал, — даже предположения выдвинуть не мог, — но провести с этим чем-то простейший эксперимент было вполне в его силах. И он его провел. Вынес один из камней на улицу и положил чуть в стороне от крыльца. Постоял, посмотрел, как тает вокруг него снег. Впрочем, как тут же выяснилось, температура камня при этом ничуть не изменилась. Сорок восемь — пятьдесят градусов, учитывая погрешность в измерении.