Последыш

Во-первых, не каждый мужчина способен финансово содержать трех жен, точно так же, как не все представители сильного пола способны удовлетворить хотя бы одну женщину, не говоря уже о трех. Добавьте сюда гомосексуалистов, а их по неполным данным никак не меньше одного процента всех мужчин. Но и это еще не все. Мы все разные. Вы вот, Ингвар Сигурдович, писаный красавец, но будем откровенны, сколько таких мужчин наберется на круг? Полагаю, немного. А значит, в игру вступают дополнительные критерии: знатность рода, сила Дара, родственные связи, финансовое положение, внешность, характер и еще, леший знает, сколько переменных. И получается, что быть мужчиной и магом недостаточно, нужно быть достойным кандидатом в мужья, иначе при создании семьи могут возникнуть серьезные трудности.

Однако и это еще не все. Кого выбрать, и кто в конце концов согласится? Понятно, что у такого мужчины, как вы, например, выбор будет широкий, — только пальцем поманите, тут же со всех сторон набегут, — тогда как у какого-нибудь земского врача-целителя, разночинца с четвертым рангом силы выбор будет, прямо скажем, невелик. Вы, в конце концов, возьмете в жены княжеских и графских дочерей с немалой силой Дара и большим приданным, а ему, в лучшем случае, придется довольствоваться парой жен, одна из которых бесталанная дворянка, а вторая — обладающая слабеньким Даром крестьянка из бывших крепостных. Такова жизнь...

— А разве у крестьян не рождаются девушки с сильным Даром? — уточнил Игорь, предположивший, что за столько-то веков баре наделали своим крепостным девкам немало бастардов.

— Рождаются, — подтвердила профессор. — Но сильную, да еще и красивую крестьянку возьмет четвертой или пятой женой местный богатей, а, если это будет, к примеру, граф или князь, то она и в наложницы пойдет. Во-первых, потому что мать с отцом заставят, — граф же им отступных даст, — а во-вторых, она и сама не дура. Жить у графа она будет гораздо лучше, чем у земского врача, а ее дети станут дворянами. И вот он механизм отбора: в следующем поколении ее дети с тридцатьюпроцентной вероятностью родятся магами и с пятьюдесятипроцентной — красивыми людьми.

— А если любовь? — спросил Игорь. Он, вроде бы, все это знал и понимал. Ничего нового не услышал, а все равно расстроился. Можно подумать, в его прежнем мире это делалось как-то иначе. Ну, может быть, не сейчас, в 21 веке, когда молодежь, — большая ее часть, — получила свободу выбора, — но еще лет сколько-то назад все так и обстояло. Впрочем, и в 21 веке, — что в России, что в США, — общественное положение родителей, деньги, слава и красота остаются главным механизмом создания пар.

— Любовь? — переспросила профессор. — Что ж, есть место и для нее. Но это не главный фактор...

Они проговорили еще почти полтора часа. Вернее, говорила, в основном, одна профессор Чюкштите, а Бармин и Злобина всего лишь задавали уточняющие вопросы. Немного и редко, потому что Мара Эдгаровна была не только крупным ученым, но и отличным лектором, а хороший преподаватель, — и это Бармин знал на собственном опыте, — никогда не оставляет в своих лекциях слишком много "темных мест". А вопросы задают одни заучки, которым все время не терпится "углублять и расширять", и дураки, которым сколько не разжевывай материал, все равно мало. Нормальным умным ребятам и девушкам остаются лишь два-три вопроса по существу, и все.

Вот и в разговоре с профессором Чюкштите, спрашивать было, в сущности, нечего. Она очень дельно, — в меру подробно, но без излишней детализации, — объяснила своим собеседникам, как устроена и на чем держится великорусская семья. Как возникают конфликты и какого рода, и как с ними справляются женщины и мужчины. Каким образом происходит расширение семьи, и как принимают новую жену старшие жены. И главное, что понял Бармин, это то, что для тех, кто родился в этом мире и вырос в семьях с несколькими женами, все это не в новинку. Это рутина, к которой привыкают настолько, что она представляется единственно возможной формой брачевания. Кто-нибудь вроде Варвары и Елены, например, для которых с рождения было понятно, что ни одна из них не будет у мужа единственной. И это для них нормально и естественно, как и то, что правильные жены не должны ревновать и конфликтовать, а, если все-таки случится, — все мы люди, в конце концов, — то всегда надо искать пути к примирению. Худой мир лучше хорошей войны, и компромисс всегда предпочтительнее раздора.

Хороший урок, нужный и полезный, чтобы не наворотить по незнанию всяких глупостей. И раз уж речь зашла о том, что знания сила, в конце разговора Бармин задал-таки вопрос о наболевшем:

— У меня есть сестра, — сказал он, покосившись на майора Злобину. — Родная, старшая. Разница в шесть лет. Не замужем пока...

— Влюбились? — как о чем-то само собой разумеющемся, спросила профессор.

— Похоже на то.

— А она?

— Да вот, Ия Ильинична утверждает, что так оно и есть.

— Вы росли вместе? — уточнила тогда Мара Эдгаровна.