Последствия старых ошибок

Летели над океаном, когда вызвал Мерис. Я приготовился к очередному приступу начальственной заботы о состоянии моей совести, но генерал только спросил:

— Ты у меня где сейчас?

— Скоро буду, — координат я не назвал, надо будет, сам посмотрит.

— Фантастично, — удовлетворился вдруг Мерис. — Давай в темпе, тебя тут человек хочет сильно. И у меня к тебе вопросы есть.

— Работаем.

Я отключился. Судя по интонациям генерала, случилось что–то новенькое.

— Рос, пожар, — бросил я, хотя кривая скорости и так уходила в «красную зону».

Что же там, у Мериса, стряслось, и где Дьюп?

«Человеком» оказался медик. Достаточно остепенённый. Судя по сухой насупленной морде лица — профессор или вроде того. (Знаков отличия медики не носили.) В кабинете Мериса медик уже разложил своё вампирское оборудование.

Я видел, что мужик крови моей хочет, но спросил:

— Чем могу?

Медик выдержал мой ехидный взгляд и подыграл, широким жестом указав на гостившее у Мериса медицинское кресло.

— Пытать будете? — спросил я весело. — Зачем?

— А вот решите логическую задачку, — медик легко взял мою интонацию и начал её развивать. — Дано: три корабля, участвовавшие в событиях в районе некой Плайты. «Каменный ворон», «Кора» и «Абигайль». «Каменный ворон» людей на Плайту не высаживает, оттого на нём, якобы, никто и не заболевает. Допустим. Но на «Коре» заболевает 100 процентов экипажа, а на «Абигайль» всего 68 процентов. Мало того, некоторые пилоты «Абигайль», непосредственно контактировавшие с заразой — удивительно долго сопротивляются. Первые признаки болезни проявляются у них только спустя 28 дней после контакта, когда половины экипажа «Коры» уже нет в живых. Мало того, некий Вальтер Дерен, будучи в контакте с инфицированными — вообще не заболевает. Знаете, что послужило последней каплей, спровоцировавшей–таки мой визит к вам?

— Каплей? — переспросил я. — Спирт, черет?

— Да ну вас, — усмехнулся медик. — Допросы я начал практиковать. — По бумагам пилотов «Каменного ворона» на Плайте не было, а начал допрашивать — выяснилось, что и они рядом крутились. Некие Неджел и Тусекс?

— И? — насторожился я.

— И — ничего! — экспрессивно всплеснул руками медик.

— Так там ещё и алайцы были, — сказал я. — И тоже, вроде, ничего. Они давно там ошиваются.

— Да, допрос — дело хорошее, — медик пометил что–то в блокноте и посмотрел на просвет добытую из меня кровь.

— Ну и что? — спросил я. — Плавает кто–нибудь?

Медик покосился.

— Кто бы тут ни плавал — теперь доплавался.

— Надеюсь, меня не в карантин?

— Да что вы. Вы у нас некий оплот инфекционной невосприимчивости, как я понял. Да ещё и… гм…довольно заразный оплот.

— Так точно. Со всеми вышеперечисленными, а так же с некоторой частью личного состава «Абигайль», буквально ел из одной миски. В чём не раскаиваюсь.

— И с алайцами? — поинтересовался медик.

— Ну… — я вспомнил Бризо. — В каком–то смысле и с ними. Я не брезгливый.

Медик упаковал кровь в контейнер. Смерил меня оценивающим взглядом:

— Вы уж тут жизнью без нужды не рискуйте… до результатов анализов. Я с вами лично свяжусь.

— Да спасибо, приходите ещё, только банку берите побольше.

И зачем я так пошутил, дурак?

Мерис едва дождался, пока медика сдует.

— Тебе Колин совсем ничего не говорил?

— Ну, могу дословно, — я пожал плечами. — Сказал, присмотрись там…

— Я не об этом, — резко перебил Мерис. — Что он сам планировал делать, говорил?

— Нет, вообще ничего.

— Вот же дрянь земная! — Мерис был сразу и зол и расстроен.

— А что случилось–то?

— Комкрыла полчаса назад отписался, что этот твой психованный Дьюп или сел на Плайту, или вроде того. По крайней мере, он там на малой шлюпке с кучей зондов болтается и чем–то занят. Как будто не знает, чем это грозит. Рассказывай, что за документы ты ему отдал! — Мерис завёлся нешуточно, и я сразу сдался.

— Я не читал.

— Ещё веселее. Сдохнет же, зараза! Сдохнет! — генерал выругался и открыл бар. Спросил сквозь зубы:

— Налить тебе?

— Я и так налит уже до горла.

Сел. До меня начало доходить.

— Не хорошо это всё, Виллим, — я старался хоть как–то успокоить его, хотя бы своими интонациями, собственным внутренним равновесием.

— Не хорошо, — Мерис нацедил из высокой бутылки какую–то дрянь, и засыпал жидкость кубиками льда. Эстетика процесса его не интересовала. — Ты с ним тоже ел «из одной миски»?

— Очень давно. Боюсь, что сейчас это уже не считается. Хотя мы были тогда все довольно близко, на Кьясне…

— У него же тоже это «сияние»?

— Думаешь, пронесёт?

— Да хрен его знает!!!

Я смотрел на Мериса и понимал теперь, что он не меньше меня привязан к Колину. И сейчас ему здорово не по себе от не подконтрольности происходящего.

Похоже, эта общая привязанность и была единственным мостиком между нами. Генерал и меня терпел только из–за Дьюпа. С ним–то самим мы редко совпадали во взглядах.

И ещё я понял, что теперь отличил бы, по–настоящему психует Мерис, или комедию ломает, а вот тогда, когда он «сдал» мнимого лендслера террористам — отличить не смог. А ведь это было так просто: и лицо сейчас у Мериса совершенно другое, и капельки пота у границы волос на висках, и в глазах такое, что не сыграешь.