Последствия старых ошибок

Веки и сейчас потяжелели. Всё зависло внутри. Даже вдох задержался где–то на середине, я его потерял и… Вышли из прокола.

Интересно, где? Я попытался определиться по ближайшим звёздам. Но сектор был мне не знаком. Понял только с какой стороны мы от Абэсверта. Не с нашей стороны. Сто процентов — с Экзотианской.

Неджел, зевнув, пробежался по пульту. Я уже замечал, что его тоже укачивает.

Как всегда после прыжка — меня подташнивало, и болели мышцы.

А вот Дьюп сидел в той же позе, даже не пристегнувшись. Везёт же людям.

3. Кьясна, община эйнитов

Планета утопала в зелени. Когда мы садились — то казалось, что она вообще необитаема. Сплошное буйство растений. Когда спустились ниже, стало понятно, что даже над городами плавают на платформах подвесные сады. Здесь было слишком много воды и солнца.

Тем проще нам оказалось сесть незаметно.

Маскировка тоже не понадобилась. Эйнитский храмовый комплекс жался к лесу на самой окраине маленького городка. Лесом мы и подошли к нему.

У заднего входа, этакой калиточки в заросшей кустарником ограде, разговаривали трое парней. Одного из них я узнал сразу. По глазам. Практически чёрным, разрезом похожим на зерно айма. Такие я видел только у Дьюпа и, позже — на Тайэ.

Глаза на едва тронутом золотистым загаром лице словно бы гостили, были лишними, потому что во всём остальном их хозяин казался типичным экзотианцем — высокий, легкий, светловолосый.

Я даже не стал оборачиваться на Дьюпа, чтобы посмотреть — он понял или нет. Чего там смотреть — не догадаться было невозможно.

— Тоо, да йя ста? — Окликнул черноглазого другой парень, потому что тот — тоже уставился на нас и выпал из разговора.

— Тоо!

Похоже, Тоо — это было имя. Скорее всего — детское. Парню — что–то в районе от 25 до 30–ти. По экзотианским меркам — ещё даже не юность. В таком возрасте они относятся к своим подрастающим наиболее жестко. Считают, что нужно «держать в руках» и всё прочее.

Вот и молодёжь сразу проглотила языки, когда Дьюп поздоровался с ними.

Понимал я не всё, в общих чертах только. И потому молчал, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Шлюпку мы спрятали, одеты были в форму без нашивок, а Дьюп говорит по–экзотиански без акцента.

Кажется, он попросил черноглазого проводить нас. Потому что тот пошёл вперёд, а мы — следом.

Храм, как и тот, в котором я побывал на Аннхелле, окружал сад. Плодовые деревья золотились круглыми шарами, размером в мой кулак. Надо попробовать, по возможности. Я почувствовал, что голоден, и меня это развеселило. Нашёл, когда.

За деревьями белели маленькие строения, разбросанные довольно далеко друг от друга, одно— или двух этажные, со смешными балкончиками, куда я мог бы запрыгнуть прямо с земли.

Мы вошли в один из домиков и лицом к лицу столкнулись с Айяной. На неё парень был тоже похож. И я её узнал. И она сразу узнала Колина. Меня словно холодной водой облили — так на неё это подействовало.

— Ты пришёл забрать у меня сына?

Я бы оторопел, если бы мне такое — вместо «здрасьте», с порога, но Дьюп только плечами пожал.

Это её успокоило лучше слов.

Она хотела отослать мальчишку, но тот ТАК уставился, что, уже подняв руку, она бросила кисть вниз, не завершив жеста.

— Ты с той стороны?

— Да.

— Принеси йилан, Тоо.

Парень с готовностью вышел. Я его понимал. Он бы козла бритого принёс, только бы не гнали.

— Твой сын? — кивнула на меня Айяна.

Дьюп чуть наклонил голову, подтверждая.

— Некровный?

— Нет.

Мне тоже стало немного не по себе. Или — это часть какого–то ритуала, или… Да нет, лучше об этом не думать. Дело, наверное, в местных обычаях. Я знал, что на Экзотике есть такое понятие «некровные дети». Но я не помнил, что это значит.

— Большой мальчик, — сказала Айяна, разглядывая меня. Потом повернулась к Колину:

— Зачем ты приехал?

— Мне нужна помощь.

Удивительно, но она не стала расспрашивать, наоборот, отвернулась к открытому окну и надолго замерла, глядя в сад. Проводящая эйи была высока ростом, худощавая, с тонкими благородными чертами лица, но очень тяжёлым взглядом таких же стальных, как и у Вланы, удлиненных глаз.

В комнате было уютно. Окна декорированы расшитой тканью, мебель деревянная, как у нас дома. Только отец предпочитал дуб, а тут использовали светлое дерево.

Вошёл Тоо, принёс чай, сладости и эти самые круглые жёлтые шары. И улыбаясь, посмотрел на меня. Понял, о чём я думал, когда шёл через сад?

Я взял фрукт и надкусил. Сладкий какой.

Айяна, наконец, обернулась.

— Садись, ты ещё не ел в моём доме.

Дьюп отказываться не стал. Интересно, а она — тоже любила его?

Айяна резко обернулась, и её глаза полностью сковали моё восприятие. Я как в клетку попал. Пытался пошевелить ресницами и не мог.

Впрочем, замешательство моё длилось недолго. По недавней привычке я «раскрыл» её на себя, успел почувствовать удивление и… Как в колодец полетел. Аж всё закружилось.

— Ты не мог сам его научить, — покачав в недоумении головой, сказала Айяна.

— Я и не учил, — пожал плечами Дьюп.

Он медленно пил йилан, безо всякого выражения на лице.

— Оставь его здесь! — Айяна сказала это неожиданно резко. — Как он будет жить там? Среди ваших «…».