Последствия старых ошибок. Том 2

— Бывает, — он вздохнул, и черты лица стали мягче. — Но мне нельзя помочь. А посоветовать — ещё труднее. Душа всё равно знает лучше. И моя жизнь не зависит от моей личной воли. Я, господин капитан, не мог подсознательно сделать глупость. Вот сознательно — да. А разговор с генералом Абэлисом не был запланирован нами. Он произошёл спонтанно. И говорил я — не думая. Значит, так было нужно, чтобы прозвучало именно это. Возможно, вам не следовало находиться здесь неосознанной приманкой.

— Ты это откуда знаешь? Про приманку? — насторожился я.

— Мы это обсуждали между собой, но не знали, как вам сказать. А теперь я вижу — вы знаете. Я, наверное, искал какой-то способ натолкнуть вас на эту мысль.

— Ты меня запутал. Получается, что разговор с комкрыла ты всё-таки планировал?

— Нет, — терпеливо пояснил пилот. — Нити сошлись сами. Не я планировал его, как человек, а моя душа, наверное, да. Я не умею этого делать сознательно.

— Везёт мне на… — Я не понимал, злиться мне или радоваться, что имею в лице Дерена такое вот «сокровище». — Мой мир до тебя был проще и яснее.

— Нет, — не согласился пилот. — Если человек не чувствует натяжения нитей и не понимает, как действует извечный закон — жить труднее. Человеку кажется тогда, что жизнь полна несправедливостей: кто-то незаслуженно богат или облачён властью, кто-то умирает от голода. Жизнь вслепую, только по законам логики, жутко несправедливая штука.

— Ты меня учишь, мальчишка? — усмехнулся я.

Кто бы рассуждал в 25 лет о справедливости жизни? Мне не многим больше, конечно, ну, так я и молчу.

— Я не принадлежу себе, господин капитан, — Дерен даже плечами не повёл. Что он умел в совершенстве — так это стоять, как положено по уставу, вытянувшись и убрав руки за спину. — Я — капля на пластике. Смотрите…

По покрытию палатки шуршал дождь, дождинки сливались и, словно маленькие реки, текли по пластику окна.

— Где я среди них? — чуть улыбнулся Дерен. — Но потому мне и не больно. Внутри — не больно. Для таких, как я, есть только физическая боль. Но и её можно перетерпеть или пережечь самого себя. Когда ты готов внутренне принять боль и открыт ей — телесные рецепторы выгорают. И ты уже ничего не чувствуешь.

Я смотрел на пилота, и мне казалось, что говорит со мной не он, а кто-то гораздо старше и мудрее. Может, он прав, и так тоже бывает?

— Ладно, иди, — сдался я. — Нет, стой! Если мы приманка, то… Что нам делать?

Тайэ, Цитадель

Зверь был великолепен — мощный, осанистый, с дымчатой блестящей шкурой и холодными, умными глазами. Вблизи он показался даже массивнее, чем на голо, а страшные клыки виднелись и при сомкнутых челюстях. Хайбор.

Зверь смотрел на Энрихе с ленивым достоинством: вали, мол, отсюда, чужак, не до тебя мне. Значит, сезон спаривания ещё не начался, и самки поблизости нет. Повезло.

Сезоны на Тайэ подвижны, звери создают семьи не по календарю, а чуя грядущую оттепель. Этот был занят чем-то своим, но чем?

Энрихе вгляделся в серый «валун» на снегу и заметил кровавое пятно.

Так вот оно что. Человек задумался и чуть не наехал на остатки трапезы этой огромной красивой кошки. Хайбор кинулся защищать своё добро, вот они и столкнулись нос к носу.

Энрихе сумел создать нужный эмоциональный настрой: звери на Тайэ — эмпаты. Нет, он не предъявляет прав на чужую добычу. Он тут проездом. Идёт мимо.

Они выдохнули оба, попятились и двинулись по своим делам: хайбор — досыпать, Энрихе — восстанавливать физическую форму. Лыжи и купание в проруби — что может быть лучше?

Иннеркрайт плохо помнил, что с ним случилось на Геде. Вернее, помнил, как отстреливался до полного истощения зарядной батареи, а потом поднялся во весь рост, готовый голыми руками рвать и…

И шепот отца: «…Риго титэми. Энимэ та…»

И нахальную морду капитана Пайела: «Наши пилоты классом выше…»

Порвать бы в клочья любую самодовольную…

Но уже не подняться вот так. Словно бы просто не хватает длины туловища, чтобы встать над ними всеми и…

Энрихе затошнило, и он едва успел наклониться, чтобы не испортить комбинезон.

Вырвало желчью. Желудок уже с утра самоочистился пару раз самым радикальным способом.

Он достал фляжку с белковым коктейлем и заставил себя выпить немного. Тошнило его регулярно, но вне Цитадели — всё-таки меньше.

Пора бы и в помещение. Кружочек мимо вот этого выступа — и в койку.

Дневной сон иннеркрайт сам себе прописал — врачебного досмотра в классическом понимании этого слова на Тайэ не было.

Он довольно удачно скатился с горки — слабость исчезла внезапно, как и подступила. Но кататься больше не стал, повернул назад.

Вспомнил про остатки трапезы хайбора. Надо бы объехать подальше.

Но сильно подальше не получилось — торосы и камни не пустили в объезд. Оставалось надеяться, что хайбор уже «освидетельствовал» незваного гостя и пропустит обратно.

Энрихе проехал мимо объеденной туши здоровенного серого зверя. Судя по уцелевшему хвосту, это был харпик. Вполне съедобный и для людей морской обитатель, похожий на земного тюленя.