Последствия

Иногда Алиса приходила в себя от того, что кто-то её обмывал (чувствуя себя при этом крайне унизительно) или сгибал-разгибал руки в локтях, в пальцах, крутил запястье и повторял те же процедуры с ногами. Ощущая каждую манипуляцию с телом, но не имея сил выполнять все действия самостоятельно, Алисе хотелось кричать, рыдать, требовать, чтобы все оставили её в покое. Однако, не получалось не то, что накричать, даже посмотреть на тех, кто этим занимался. Находясь в сознании, она могла смотреть только в одну точку и то не долго.

Как это вообще возможно? Уставать от того, что смотришь в одну точку?

Доктора не удивляла её абсолютная беспомощность. В те немногие минуты, что Алиса не спала, он проводил тесты: то перышком пощекочет, то иголкой стопу уколет. И каждый раз внимательно следил за реакцией. От перышка становилось щекотно, но у неё буквально язык не поворачивался, чтобы об этом сказать и не было сил как-то отреагировать. А вот от уколов нога непроизвольно дергалась.

– Отлично! – радовался доктор, как ребенок конфетке.

Пошло какое-то время и Алиса начала оставаться в сознании дольше и дольше. Незнакомые люди каждый день приходили в палату, радовались тому, что она пришла в себя, и обращались только к «Анаит». Существовало только одно логическое объяснение: Алиса попала в больницу одновременно с этой девушкой, и по какой-то нелепой случайности их перепутали.

В этом логичном выводе имелась огромная нестыковка. Больничный персонал, теоретически в большой запарке мог перепутать двух женщин одного возраста, одного роста и, например, цвета волос. Но почему родственники не видят, что здесь не Анаит, а совершенно посторонняя девушка?

И этому имелось объяснение, о котором Алиса старалась не думать, чтобы не расстраиваться. Родственники могли не узнать свою дочь или сестру только в том случае, если обе женщины попали в больницу совершенно обезображенными. Из обрывков разговоров Алиса поняла, что Анаит попала в страшную аварию. Там не только лицо могло пострадать. Счастье, если руки-ноги на месте остались. А сама Алиса так и вовсе едва не сгорела заживо. И хоть боль от ожогов не ощущалась, это ещё ни о чем не говорило. Среди всех капельниц и уколов, литрами вливаемых в её тело, могли быть сильные обезболивающие.

Но если все так, почему не ведется подготовка к операциям? Пересадка кожи и что там ещё требуется в таких случаях? Почему тело обмывают, вместо того, чтобы менять мокрые повязки?

Скорее всего, сильно пострадало лицо, а не руки-ноги и все остальное.

Алиса немного завидовала той женщине, чье место случайно заняла. К ней приходило так много родственников и друзей, стольким она небезразлична. Да и у Анаит был мужчина, который очень сильно любил жену, постоянно находился рядом и всячески поддерживал.

Она подумала о том, кто мог бы прийти к ней в палату. Мерзавец, у которого не получилось убить жену машиной? Подонок, поджегший дом, с семимесячным ребёнком внутри? Алиса была почти уверенна, что пожар – дело рук Богучева. Он всегда делал всю грязную работу за Сергея.

От мыслей о Нике сердце заходилось болью. Как она там? Кто за ней присматривает? Жива ли ещё?

Мысленно Алиса снова и снова возвращалась к каждому эпизоду и событию, приведшим её в эту палату. И кляла себя за доверчивость, нерешительность и за то, что оставалась бесхребетной тряпкой, куклой в руках умелого кукловода.

Судьба предоставляла столько возможностей спасти себя и Нику от жестокой участи! Но Алиса не решилась хоть что-нибудь сделать. Всё надеялась на «авось»: «авось» все образуется; «авось» проблемы обойдут их с Никой стороной; «авось» Михаил не даст свою единственную сестру в обиду, ведь кровь гуще воды.

Думая, что вот-вот простится с миром живых, Алиса просила только об одном – о возможности отомстить. Наверное, само провидение услышало отчаянный крик и мольбу. Смерть отступила и дала шанс на справедливое отмщение.

Как только появится возможность, необходимо спрятать Нику в безопасном месте и идти в полицию. Годами никто не обращал внимания на младшую дочь Артура Ухарова. При Алисе многое обсуждалось, ничего не скрывалось, и теперь она могла многое рассказать о махинациях Михаила и всех тех, по чьей вине лежит прикованная к кровати в этой стерильно чистой палате. Их посадят, всерьез и надолго!

Каждый раз, думая о тех, кто виноват в произошедшем, Алиса сильно нервничала. В тот же момент рядом материализовывалась медсестра и делала укол, после которого её либо принимал в свои объятия Морфей, либо мозг практически переставал думать, и оставалось только лежать, тупо глядя в потолок.

Прошло недели две, а может и больше. Почти все время Алиса пребывала в каком-то затяжном сне, иногда прерывающимся недолгим бодрствованием. Но почему-то казалось, что прошло именно две недели. Очередной сон прервали голоса. Слова, которые произносили неизвестные, острыми иглами впивались в мозг, разгоняя сонливость и грезы, насильно возвращая в реальность.