Последним ударом сердца

Мысленно поблагодарив Галинку за «хороший» подарок, Олеся разогнулась и, приняв более удобную для сидения позу, решилась посмотреть на коллег. Девушки глядели с презрением, всем видом показывая, насколько возмущены и разгневаны ее поступком. Всеобщая жажда мести за едва ли не свершившееся покушение буквально витала в воздухе. Смирнова даже опешила, прочитав эмоции на лицах сослуживиц.

Внезапно она почувствовала тяжелый взгляд. Скосив глаза, увидела, что Орлов остановился на пороге и теперь смотрел на нее в упор.

Заныл копчик, предвещая неприятности.

– Ах да, совсем забыл. К десяти подойдет один мой хороший знакомый, ему требуется помощь. Олеся Александровна, будьте добры, проконтролируйте, – приказал директор и уже окончательно скрылся за дверями кабинета.

Градус женской ненависти тут же увеличился в геометрической прогрессии. Смирнова судорожно сглотнула и, не придумав больше ничего путного, спряталась за монитором. Злополучная кошка, от греха подальше, была отправлена в стол.

Спустя полчаса пискнул мобильник, докладывая о смс-ке. Олеся вытащила аппарат и, прочитав сообщение от Галины, погрузилась в раздумья.

«Зайди ко мне. Плиз!» И грустный смайлик в конце фразы, явно добавленный для того, чтобы донести до нее стремление подруги к перемирию. Галина впервые сама шла на мировую, но Олеся не торопилась принимать ее предложение. В душе продолжала бродить обида из-за предательства, мешая размышлять здраво.

Попробовав абстрагироваться от личных переживаний, она решила взглянуть на ситуацию глазами подруги. Выходило не особо хорошо, но кое-что все-таки получилось. И из этого кое-чего вырастал малоприятный вывод: если Галкины выводы верны, то в таком случае она, Олеся просто не имела никакого морального права осуждать ее и хоть как-то препятствовать планам. Скорее, наоборот, должна была всячески способствовать скорейшему осчастливливанию бедняжки.

Раздираемая сомнениями, Смирнова все же ответила на послание, пообещав, что скоро подойдет. В конце концов, если эгоистично отбросить жалость к подруге и подумать о самой себе, то наперсница ей просто необходима. Навалилось столько всего непонятного, что одна она это нагромождение ну никак не разберет.

Приняв решение, Олеся немного оживилась. Способствовало и то, что коллеги уже более ли менее успокоились и перестали донимать пламенными взглядами. Девицы занялись своими непосредственными обязанностями, а также заданиями Орлова. Ее задание пока не появилось, поэтому она решила поговорить с подругой прямо сейчас.

Стараясь не шуметь, поднялась с кресла и, задержав дыхание, преодолела кабинет, чтобы, не дай бог не спровоцировать новый виток недовольства еще и внеплановыми посиделками у юриста. Конечно, они с Галкой не скрывали, что знакомы, но и не особо акцентировали внимание других на своей дружбе. Котлов с самого начала оказался в курсе и этого хватало. Всем остальным знать было не обязательно.

Рядом с кабинетом Орлова Олеся кралась на цыпочках, боясь предстать перед его царственными очами. Повезло, что дверь, невзирая на заявление директора, была закрыта.

«Не особо он и жаждет вливаться в коллектив», – злобно подумал Олеся.

Хотя лично ей так даже легче – постоянно ощущать странный интерес Вячеслава напрягало.

Остановившись возле кабинета подруги, Смирнова снова оглянулась, но, не заметив косых взглядов, вошла. Галка обитала в пусть и маленьком, но очень уютном помещении. Теплый оттенок стен, ненавязчивые картины, множество живых цветов в самых неожиданных местах превращали его в уголок покоя и умиротворения. Этим вотчина менеджеров похвастаться не могла, как и удобной мебелью. Широкий письменный стол вместо компьютерных узкоколеек спокойно вмещал необходимые документы и не норовил сбросить листы прямо на колени клиентов. Кресло юриста отличалось мягкой обивкой сидения и спинки. У Олеси же оно было похоже на деревянную лавку, лишь для красоты обшитую материалом.

Хозяйка сидела в этом, вызывающем зависть кресле, и задумчиво изучала ежедневник. Услышав звук открываемой двери, оторвалась от дела и подняла глаза.

– Привет, – Галина растянула губы, имитируя улыбку. – Проходи, устраивайся.

– Здравствуй, – Олеся чувствовала себя немного неловко, но, все равно вошла и аккуратно закрыла дверь.

Повисло неудобное молчание, как будто подруга тоже не знала, что сказать и сейчас собиралась с мыслями.

– Хватит! Я больше так не могу! – в конце концов, эмоционально начала Галина. – Да я сорвалась, столько дней держалась, переваривала все в себе, а тут на тебе, вырвалось. Прости меня, дружка. Я дура. Самая пустоголовая дура на свете.

Она виновато потупилась.

Олеся вздохнула. Шуточное обращение тронуло нервы, на долю секунды возвращая в беззаботное детство. Тем сильнее ударило щемящее чувство потери.

– Дурында, ты, – покачала головой Смирнова. – До пустоголовой дуры пока не доросла. И не смей эволюционировать.

Галина перегнулась через стол и протянула ладонь с выставленным в сторону мизинцем.

– Мир, дружба, конфета?

– Вначале конфета, – прищурилась Олеся.

– Шоколадная?

– Естественно.

Мизинцы сцепились.