Последний завет

Она уже видела этот рисунок раньше — он так поразил ее своей красотой, что намертво врезался в память. И видела она его всего сутки назад, в доме Шимона Гутмана, когда пришла выразить соболезнования убитой горем семье. Керамическая тарелка, расположенная между книжными томами, сразу привлекла ее внимание. И вот теперь Мэгги рассматривала фотографию Нури, позади которого виднелась точно такая же тарелка. Может быть, они из одного сервиза? И каждый ученый взял себе по тарелке? Это, а еще разгаданная Мэгги анаграмма со всей очевидностью указывали на то, что Гутман и Нури, представлявшие два народа, являвшиеся непримиримыми противниками, на самом деле сотрудничали…

Она вдруг улыбнулась. Представитель ЦРУ сказал, что убийство Нури выглядело классической расправой над изменником палестинского государства, но он и помыслить себе не мог, кем Нури был в действительности.

Затем Мэгги внимательно разглядела руку человека, который стоял на снимке рядом с Нури. А возможно ли, что эта фотография была сделана именно в доме Гутмана, напротив того самого книжного шкафа и под нимбом той самой керамической тарелки, а не ее сестры-близнеца? И возможно ли, что этот человек, дружески обнимавший Нури, на самом деле — Шимон Гутман?

Мэгги потянулась было к своему мобильнику, намереваясь набрать Дэвиса и все ему рассказать. Может, стоит даже побеспокоить самого заместителя госсекретаря, кабинет которого располагался этажом выше… Но что-то ее остановило. Что она им предъявит? Пока все ее новости можно легко представить в виде цепочки поразительных совпадений. Но где доказательства, где факты? А что, если американская разведка, засучив рукава и взявшись за работу, все-таки отыщет где-нибудь целого и невредимого Ихуда Рамана, друга и ученого коллегу убитого Гутмана? Как она тогда будет выглядеть в глазах своих боссов?

И тут Мэгги вновь припомнился странный разговор с вдовой Гутмана. Пока она никому о нем не рассказывала. А если бы кто-то донес об этом, она всегда могла сказать, что не придала значения словам несчастной вдовы, которая помешалась от горя. На самом деле слова и мольба миссис Гутман не выходили у Мэгги из головы. И она понимала, что Рахель, пожалуй, тот самый человек, который в силах пролить свет на все эти загадки.

А коллег посвящать в свои дела она пока не торопилась. Еще, не дай Бог, решат, что у нее легкая форма «иерусалимского синдрома» и она увлеклась тайнами, которых на самом деле нет. Вот после визита к вдове Гутмана — другое дело. Он обещает заполнить пустые места в логических построениях, которые Мэгги нагородила, сидя за компьютером в гостинице. От Рахель она первым делом пойдет к церэушнику и выложит ему все. А он пусть тогда скажет, что обо всем этом думает.

Она приняла это решение всего полчаса назад, а сейчас как раз остановилась на улице, где стоял дом Гутманов. Еще чуть-чуть терпения — и у нее появятся ответы на мучившие ее вопросы.

— Дальше я пешком… — сказала она, расплачиваясь.

Почетный караул из правой молодежи и представителей израильских поселенцев, который она застала тут в свой первый визит и который привлекал внимание журналистов, теперь почти рассеялся. На противоположной улице от искомого дома на тротуаре стояло лишь несколько человек со свечами в руках и с сиротливым плакатиком, прислоненным к мусорной урне.

Мэгги сверилась с часами. Конечно, не совсем удобно рваться в чужой дом в столь поздний час, да к тому же без предварительного звонка, но она почему-то была уверена, что Рахель Гутман еще не спит и не прогонит ее.

Под кнопкой звонка слева от входной двери располагалась какая-то лаконичная надпись на иврите — очевидно, имя хозяев. Мэгги быстро ткнула кнопку, чтобы не досаждать вдове долгим звонком, однако на ее призыв никто не откликнулся.

Это не заставило Мэгги повернуться и уйти: она видела, что в доме горит свет, и слышала, как внутри играет музыка. Грустная, меланхоличная. Малер. Значит, кто-то там есть. Взявшись за молоточек, висевший рядом со звонком, она легонько стукнула по жестяному блюдечку, вделанному в дверь. Ничего. Тогда она ударила сильнее — и дверь вдруг подалась… Ну конечно, в поминальную неделю двери не запираются. Точно такие же традиции существовали и в Ирландии, откуда Мэгги была родом.

Пустой коридор тонул во тьме, но в доме было тепло, и Мэгги, потянув носом, почуяла запах недавней готовки.

— Эй? Тут кто-нибудь есть? Миссис Гутман?