Последний завет

Пока Мэгги читала статью, Миллер и Санчес обсуждали свои следующие шаги. Санчес проинформировал коллегу о том, что господин госсекретарь рвется в бой и хочет приехать. Оба согласились, что ему здесь сейчас не место. Переговоры замерли. Время для визита крайне невыгодное. А вот когда им удастся сдвинуть дело с мертвой точки — тогда милости просим.

— Да, это все не может быть простым совпадением, — проговорила Мэгги, откладывая газету и нимало не смущаясь тем, что прерывает беседу двух высокопоставленных коллег.

— Вы о Хефцибе?

— Да. Все акты насилия, случившиеся здесь в последние дни и использованные в качестве предлога для замораживания переговорного процесса, имеют прямое отношение к истории и археологии. — Она ткнула пальцем в фотографию мозаики и веско добавила: — К далекому прошлому этой страны.

Миллер усмехнулся, словно Мэгги сказала что-то очень веселое.

— Может быть, мы имеем дело с призраками и привидениями? Духи тех, кто проливал свою кровь на этой земле, не согласны с мирным процессом и всячески ему мешают?

Мэгги проигнорировала язвительное замечание.

— Духи или нет, но… Что бы это ни было, оно поможет нам понять, почему мирный процесс находится на грани срыва.

— Мисс Костелло, дорогая! — уже совсем другим тоном заговорил Миллер. — Вы как с луны свалились! Да ведь все, буквально все в этой чертовой стране, пропади она пропадом, всегда было и всегда будет связано с историей, археологией и далеким прошлым! — Он тоже ткнул пальцем в фотографию. — Вы никому не открыли Америки! Вся эта земля представляет собой нагромождение священных скал и священных развалин. И осознание этого факта отнюдь не поможет нам понять, почему мирный процесс находится сейчас в такой заднице, прошу прошения за мой французский! А если вы что-то еще не понимаете, я охотно помогу вам это понять: у нас здесь возник классический политический кризис, который требует классического политического разрешения. Мы в тупике, и нам нужна открытая дверь. Так что будьте любезны — начните наконец оправдывать свою репутацию незаменимой «открывашки»! Вам это понятно, мисс Костелло?

Мэгги в первое мгновение хотела было резко ответить, что она вовсе не считает, будто тратит здесь свое время впустую, но у Миллера замигала лампочка на его карманном компьютере. Он взглянул на экран и нахмурился:

— Израильская полиция установила личность парня, которого грохнули ночью в Старом городе.

— Готова поклясться: это торговец антиквариатом. Я права, господин Миллер?

— Нет, мисс Костелло, вы не правы. Погибший был самым банальным продавцом зелени и фруктов. Как видите, это убийство будет сложно подшить к вашей археологической папочке. Банальный зеленщик.

— А имя?

— Афиф Авейда.

ГЛАВА 30

Иерусалим, предыдущий четверг

Руки Шимона Гутмана дрожали, и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Он сам не помнил, как добрался до дома. Все было как в тумане. Никогда прежде он так не боялся, что с ним на улице может что-то случиться. А тут его буквально обуяла паника. Он то и дело оглядывался и едва не шарахался от каждого прохожего, шедшего навстречу. Его приводила в трепет сама мысль о том, что к нему может в любой момент подойти какая-нибудь шпана и потребовать вывернуть карманы. Нет, этого он не мог допустить. Только не сегодня. Только не сейчас.

— Я дома! — крикнул он из прихожей, надеясь, что ответом ему будет молчание.

Но увы.

— Шимон? — раздался с кухни голос жены.

— Да! Я у себя в кабинете! Занят!

— Кушать будешь?

Шимон проигнорировал вопрос и, войдя в кабинет, плотно прикрыл за собой дверь. Приблизившись к столу, он локтем решительно освободил место в центре, сдвинув на угол видеокамеру, телефакс и кипу каких-то бумаг, до которых ему сейчас не было дела. Он с величайшей предосторожностью извлек из кармана глиняную табличку, всего час назад чудом вынесенную с арабского базара. Всю дорогу до дома он не вынимал руку из кармана, сжимая табличку пальцами так, словно боялся, что она может в любой момент испариться. Теперь она была вся мокрая от его пота.

Гутман положил ее перед собой на стол и вновь перечитал первые слова, которые едва не свалили его в сердечном припадке в лавке Афифа Авейды. Дальше он еще не читал. Не мог себя заставить. К тому же дальше значки были различимы не так четко. Шимон знал, что для полной расшифровки ему потребуется лупа, несколько справочников по древней клинописи и вся ночь. Предвкушение того, что ему предстояло сделать, вызывало почти непереносимое ощущение восторга и страха одновременно.