Последний завет

— А вот полюбуйтесь — наше последнее приобретение! Монастырь лазаристов. [3]— Дэвис кивнул на комплекс зданий, раскинувшийся слева от них и окруженный настоящей крепостной стеной. Монастырь не производил впечатление роскошного замка. Он был в достаточной степени скромен на вид — ни остроконечных башен с узкими бойницами, ни декоративных зубцов на стене. И все же выглядел он внушительно. Весь он целиком — как, впрочем, и весь остальной Иерусалим — был выстроен из грубого светлого песчаника. Шофер, который довез ее до аэропорта, обратил внимание Мэгги на эту местную достопримечательность и сказал, что камень так и называется — «иерусалимский». Он использовался для постройки буквально всего — от жилых домов и гостиниц до контор и даже супермаркетов.

Это был не первый визит Мэгги на Землю обетованную. Но в последний раз она побывала здесь лет десять назад и в качестве туристки. Белый дом предпочитал командировать ее в Африку и на Балканы, а Ближний Восток всегда считался «престижным полем боя». И Мэгги не подпускали к этому региону на пушечный выстрел. Но с тех времен много воды утекло…

Она разглядывала монастырские стены, прищурившись и прикрыв глаза ладонью, будто козырьком. Солнечные лучи отражались от светлых стен, как от снега. Господи, словно в сказке оказалась… Этот монастырь простоял здесь как минимум тысячу лет, если не дольше. Одному только Богу известно, кто им владел в разные века, а построили его, не исключено, еще крестоносцы. Он чем-то напомнил Мэгги ее ирландскую альма-матер, хотя та и была моложе на несколько столетий.

— Красиво, не правда ли? Владение обошлось нам недешево, — сообщил Дэвис. — Мы уже порядком обжились в монастыре, а святые отцы перебрались в гостевой дом на противоположной его стороне. Он остался в их собственности.

Дэвис журчал, как ручей, и был неостановим. «Как и все мужчины…» — подумала про себя Мэгги. Она подметила, что произвела на него впечатление. И теперь он всячески старался ей понравиться. Так было всегда. Одно время она думала, что после тридцати пяти мужчины наконец оставят ее в покое. Но этого не случилось. Лиз была права: со своей фигурой Мэгги ничего не могла поделать — она неизменно приковывала к себе взгляды. А к этому еще можно было добавить правильные черты лица, высокий рост и мягкие каштановые волосы, волнами спускавшиеся по плечам.

— Итак… — Дэвис завел ее в уютную беседку, утопавшую в тени кипарисов, и усадил в кованое ажурное креслице. — Как вам известно, на этой неделе должно состояться подписание исторического соглашения между арабами и израильтянами, которое призвано принести мир на эту землю. Время выбрано очень удачно, как раз к нашим выборам.

— Как раз к нашим перевыборам, — уточнила Мэгги. — Похоже, президенту хочется думать именно так. И каков ваш прогноз?

— Как вам сказать… Лидеры сторон заседают в нескольких кварталах отсюда уже две недели кряду. И наши ребята плавно подводят их к финальному шагу, оформление которого мы перенесем для пущей торжественности на лужайку перед Белым домом.

— И чего удалось достичь за истекшие две недели?

— Они за это время ни разу не вцепились друг другу в глотку. На мой взгляд, это уже немалое достижение.

— Пожалуй…

— Понимаете, прецедентов тому, что сейчас происходит, и особенно тому, что вот-вот должно произойти, просто не было! Возьмите Кэмп-Дэвид, Уай-ривер, Мадрид, Осло… Переговоры проходили, но только не здесь — не на священной земле.

— И чья это задумка — провести их здесь?

— Разумеется, Белого дома. В конце концов, если прошлые переговоры не дали результатов, надо что-то менять. Для начала решили поменять площадку. И вот мы здесь.

— Ну хорошо. И что все-таки происходит на этих переговорах?

— Да, собственно, ничего особенного. Эти ребята переговариваются не столько друг с другом, сколько поочередно сливают информацию подвластным им СМИ.

— А как же требования информационной безопасности?

— О чем вы, мисс Костелло? Мы же в Иерусалиме!

— Каково распределение ролей между Белым домом и Госдепом?

— Первую скрипку играет Белый дом, конечно, но чуть что не так, они бегут к нам и просят выручить.

— Кто бы сомневался…

— Что-что, простите?

— Да ничего, это я так. Стало быть, департаменту приходится иной раз выполнять черную работу?