Последний защитник

– Но я не видел там никакого пажа, сэр. И крови на рубашке герцога тоже.

Уильямсон облизал губы:

– Жаль. Но история тем не менее весьма полезная. Ее стоит распространить по городу.

В воскресенье после обеда я вышел из дома в Савое и отправился в Арундел-хаус. В воротах меня встретили двое слуг, облаченные в ливрею Говардов и вооруженные шпагами. Я назвал свое имя. Люди, приютившие лорда Шрусбери, оказались весьма предусмотрительными.

Внутренний двор был большой, но особого впечатления не производил. Его образовывали старинные здания, в большинстве своем неожиданно скромные. Одно было совсем древнее, из осыпающегося камня, с разваливающимся фонарем на крыльце. Слуга провел меня через двор на запад, к шеренге высоких строений, и остановился возле дома, где жили хозяева.

Здесь величие чувствовалось в большей степени. Жилье было построено с размахом, поскольку, как все знатные люди, Говарды окружали себя компаньонами, приживалами и дальними родственниками. Так уж было заведено. Меня проводили в комнату с окнами, выходящими на сад и реку за ним. В помещении никого не было. На стенах висели гобелены. В центре длинной стены в огромном мраморном камине с тонкой резьбой печально горел слабенький огонь. От него было мало проку, так что в комнате было холодно и сыро.

Слуга попросил подождать, пока он сходит справиться, может ли его светлость принять меня. Я встал у окна. В саду было множество статуй в бедственном состоянии. Справа длинная галерея простиралась до реки, где заканчивалась зубчатой смотровой площадкой. Деревья и кусты раскачивались под порывами восточного ветра. За садом виднелась зимняя Темза, вода в реке стояла низко. Небо, вода и земля были разных оттенков серого цвета.

Я обернулся и стал осматривать комнату. Перед камином стояло дубовое кресло с высокой спинкой. Подойдя к огню в надежде согреть руки, я вдруг обнаружил, что, оказывается, в комнате не один. На подлокотнике кресла лежала чья-то рука. При звуке моих шагов появилась голова в завитом парике, а потом знакомое лицо.

– Марвуд, – произнес господин Чиффинч. – Я так и знал.

Я поклонился, при этом напряженно размышляя. Уильям Чиффинч был хранителем личных покоев короля и человеком, которому монарх доверял свои самые сокровенные тайны. Мы были знакомы лучше, чем нам обоим того хотелось бы, поскольку пару раз его величество давал мне поручения, а Чиффинч служил посредником. Господин Уильямсон и господин Чиффинч терпеть не могли друг друга, а потому им, разумеется, не нравилось, что время от времени обоим приходилось пользоваться моими услугами.

– Что вы здесь делаете, Марвуд?

– Господин Уильямсон послал меня справиться о здоровье милорда. Узнать, как он перенес переезд.

Чиффинч потер губы, красно-пунцовые от вина, выпитого за обедом.

– Понятно.

Его голова внезапно исчезла. Я слышал, как он вздохнул. Я подошел поближе к огню, стараясь не загородить ему тепло.

– Хозяин сказал кое-что своему слуге, – неожиданно произнес Чиффинч, – а слуга посылает мальчишку.

Я промолчал. Смысл его слов был вполне ясен: лорд Арлингтон велел Уильямсону передать послание Шрусбери, а Уильямсон перепоручил это мне.

– В таком случае, – продолжал Чиффинч, пристально глядя на меня, – у хозяина имеется особый интерес к здоровью милорда, не правда ли? Поскольку он прежде всего в ответе за это… за это абсурдное бесчинство.

Мне с самого начала показалось, что в истории с поединком крылось нечто большее, чем Уильямсон счел нужным сообщить. Теперь я в этом уверился. Чиффинч переоценил мою осведомленность. Он ясно дал мне понять, что за дуэлью стоял лорд Арлингтон. Как только я это узнал, все встало на свои места: измена леди Шрусбери была лишь формальным поводом; Арлингтон и его союзник Тэлбот инициировали дуэль в надежде убить Бекингема, своего главного политического врага, или, по крайней мере, опозорить герцога и подорвать его власть.

Если Чиффинч знал об этом, тогда и король должен был знать. Вероятно, он послал сюда хранителя своих личных покоев, дабы оценить не только здоровье Шрусбери, но и состояние его ума. Дело было щекотливое. Чтобы добиться от парламента того, что он желает, Карлу II требовались услуги как Арлингтона, так и Бекингема.

Дверь в дальнем углу комнаты отворилась, и вошел слуга. Он поклонился Чиффинчу:

– Вы можете повидать милорда, сэр.

Я занял место Чиффинча в кресле и закутался в плащ. После чего прождал еще час. Наконец вернулся слуга и вполне учтиво велел следовать за ним.

Выйдя из комнаты, мы поднялись по потайной лестнице на этаж выше. Я догадался, что там располагались апартаменты, занимаемые Говардами и их близкими, куда посторонних обычно не допускали. Слуга вел меня через анфиладу комнат, украшенных картинами, гобеленами и побитыми античными мраморными скульптурами. Наконец мы оказались в просторной спальне, где было довольно холодно и пахло лекарствами.