Последний вздох

Её слова звучат так, как сказала бы моя сестра. И от осознания этого мне становится гораздо больнее, чем от ранения, которого стоила информация о ней.

Мой смех выводит её из себя, и девушка останавливается.

— Не думай, что я действительно беспокоюсь о твоем здоровье, просто ты — мой билет отсюда. И если ты ранен, я влипла.

Я цыкаю на неё:

— Если бы я хоть на секунду решил, что это правда, то умер бы от раны в сердце. К счастью, для нас обоих, я знаю, что ты шутишь.

Рэйган хмурится, и это возвращает меня к моим размышлениям. Она развивает во мне слабость. Возможно, это не влечение, но я ей определенно нравлюсь. Улыбка исчезает с моего лица, когда мы приближаемся к дому Перея. Наши сумки стоят снаружи, значит, внутри кто-то есть, кто наблюдает за ними, и теперь нам надо убираться отсюда.

— Что происходит? — спрашивает Рэйган, когда я не останавливаясь, хватаю сумки.

Я прижимаю одну из сумок к раненному боку, и боль простреливает насквозь, что заставляет меня заткнуться и застонать.

— Видишь, тебе больно, — она дёргает меня за руку так, будто мы можем вернуться в безопасность комнаты Перея.

Остановившись, я прижимаю руку к её щеке. Это интимное касание заставляет её успокоиться.

— Нам здесь не рады.

Девушка издаёт возглас огорчения.

— Мне не больно. Правда. Если будет, я скажу.

— Скажешь? — её большие глаза смотрят на меня с таким доверием и… тоской?!

Я мысленно даю себе пощёчину, чтобы выбить из головы десяток неподходящих мыслей о том, что у неё действительно есть чувства ко мне, кроме благодарности. И о желании её поцеловать. Чёрт, мне нужно больше тренироваться, я же её мужчина.

Я довольствуюсь тем, что стираю пальцем грязь с её щеки.

— С тобой ничего не случится, пока я дышу. Клянусь.

Кажется, мы смотрим друг на друга целую вечность или как минимум два полных лунных цикла, прежде чем Рэйган опускает взгляд.

— Хорошо, — мягко говорит она.

Её мягкое молчание вызывает мою реакцию чуть ниже пояса. Если бы мы не бежали, спасая жизни. Если бы не было моей сестры, нуждающейся в спасении. Если бы всё было по-другому, я поднял бы Рэйган на руки, отнес её на ближайшую постель и показал бы ей, насколько искренни мои слова. Не в первый раз я сожалею о том, что не встретил Рэйган, когда был в армии. Тогда я был полон нахальства и веры, и никто не смог бы навредить тем, кого я действительно люблю. Те чувства давно прошли, их сменили тяжесть вины и страх, которые стали нормой. Моя реакция на Рэйган поражает меня, и чтобы восстановить свое равновесие, я хватаю сумки и стараюсь отшутиться.

— Есть одна часть моего тела, испытывающая боль, куколка, и ты бы смогла помочь.

— Действительно, Дениэл? Ты просто должен всё испортить?

Да, детка, должен. Потому что у нас нет времени на это странное напряжение между нами. Выдавив для неё напряженную улыбку, я спускаюсь с холма. Она, как хороший солдат, следует за мной. Учитывая всё дерьмо, что выпало на её долю, Рэйган делает всё, что я ей говорю, без лишних вопросов. Никто не остановил нас по пути вниз на Холме Обезьян. Может, распространились слухи о нашей перестрелке, а возможно, мы выглядим угрожающе. Пыльные, грязные, в крови, и похожи на двух людей, которые только что вышли из битвы и сметут любого, кто встанет у них на пути. По крайней мере, я надеюсь, что это так, потому что на самом деле, мы с Рэйган ослабли, как котята. Нам нужна еда, душ и сон. Именно в такой последовательности. У границы фавела я оглядываюсь, чтобы найти транспорт. Нам надо оказаться подальше от Холма Обезьян. Иманема, Луис и наши бумаги примерно в часе езды на юго-восток. И между нами море фавел, холмов и лесов.

Слева я вижу старенький фиат, а фланелина нигде не видно. Я дергаю Рэйган за руку:

— Погнали.

— Ты собираешься угнать её?

— Нет, одолжить.

Я бью прикладом пистолета по водительскому стеклу, и, наклонившись, открываю замок.

— Залезай.

Покачав головой, она забирается внутрь.

— Уверяю тебя, кому-то эта машина не очень-то и нужна. Иначе бы он заплатил фланелину за пригляд.

— Кому?

— Охранник машины. Платишь ему, чтобы он присмотрел за твоей машиной, чтобы преступник не угнал её. Таких людей называют «фланелин», дословно «тряпочка», «фланель», потому что они держат в руках тряпки, делая вид, что чистят машины.

— Мило.

— Такое происходит и в некоторых частях нашей великой Северной Америки. Некоторые районы полностью оккупированы бандитами.

Я соединяю пару проводов, и машина кашляет.

— К тому же, ты хочешь пройти сорок километров или поедешь?

— Лучше ехать.

Послав ей улыбку, я завожу машину и отдаю Рэйган свой телефон.

— Найди в Ипанеме гостиницу с самым говняным рейтингом.

Через пятьдесят минут мы регистрируемся в отеле Риал Аорпорто.

Рэйган читает мне отзыв, пока мы проезжаем по узким холмистым улочкам:

— Ковры грязные. Мне было страшно даже лечь на простыни, поэтому я спал в одежде, а когда проснулся, песка в комнате было больше, чем на пляже.

— Звучит идеально.

— Не то, чтобы я жалуюсь, ведь я не плачу за это, но почему мы ищем настолько ужасное место?