Последний выстрел Странника

О том, что он стал жертвой криминального происшествия, Илья Пашкевич, руководствуясь собственными соображениями, решил не рассказывать ни начальству, ни кому бы то ни было еще из сослуживцев или знакомых.

В дежурной части ОВД «Пресненский» в это время суток царила рабочая суета.

За стеклянной перегородкой сидели двое сотрудников; почти непрерывно звонили телефоны, звучали голоса из включенной рации.

По коридору сновали в обе стороны какие-то люди в форме и в штатском, полицейские и те, кто вызван сюда или сам пришел в ОВД по каким-то вопросам.

Пашкевичу хотелось как можно скорее покончить со всем этим крайне неприятным делом и отправиться к себе. Хотелось принять душ, выпить капельку бренди, посидеть в тишине и покое, а уже затем – успокоившись – хорошенько обдумать, что за всем этим может стоять и как именно он должен себя вести в сложившейся ситуации.

Но пришлось дожидаться, пока две женщины, приехавшие раньше него, пожилая и средних лет, напишут заявление о квартирной краже (и напишут его правильно, так, как им указывал – или советовал – сотрудник ДЧ).

Наконец настал черед Пашкевича.

– Так это вы владелец «Дастера», из которого на Никитском совершена кража? – глядя на него через окошко, спросил сотрудник в звании капитана полиции. – А где заявление?

– Заявление? Да я, собственно, все рассказал патрульным…

– Этого недостаточно.

– Я готов подтвердить… ну, все то, что уже сказал… – Пашкевич натужно улыбнулся. – Скажите, а мне мои вещи… те, что пропали из машины… их мне вернут?

– Сначала напишите письменное заявление о краже! – Сотрудник протянул в окошко лист писчей бумаги. – Касательно же ваших вещей, так это вы уже с оперуполномоченным будете разговаривать!

Пашкевич, руководствуясь подсказками сотрудника ДЧ, написал заявление о краже из автомобиля его личных вещей. А именно, ноутбука и планшетного компьютера таких-то марок.

– Вы не указали адрес проживания! – капитан вновь вернул бумагу заявителю.

Илья вписал требующуюся информацию.

– Служебный телефон имеется? – взглянув на выправленное заявление, спросил капитан.

– Служебный телефон? – насторожился Пашкевич. – Зачем?

– Затем, чтобы оперуполномоченный или следователь, который будет заниматься этим делом, могли с вами оперативно связаться, если потребуется.

– Я указал номер сотового… Этого достаточно, думаю. Так я могу получить свои вещи? Те, что были украдены из моей машины? Ну, или хотя бы узнать, когда мне их вернут?

– Минутку…

Капитан снял трубку и позвонил кому-то по внутренней связи.

– Сейчас к вам выйдет товарищ, – сказал он, переговорив с кем-то из коллег по телефону. – А пока что присядьте.

Ждать пришлось около получаса. Наконец в комнате ожидания напротив стеклянной стены ДЧ появился худощавый мужчина лет тридцати, одетый в темные брюки и синий с белыми ромбиками свитер.

– Вы – гражданин Пашкевич?

– Да, это я вас, наверное, жду, – поднявшись со стула, сказал Илья. – Извините, а вы…

– Оперуполномоченный службы криминальной полиции Бубнов. – Мужчина протянул сухую теплую ладонь. – Бубнов Виктор Иванович. Извините, что заставил вас ждать…

– Ничего страшного… – Пашкевич вымученно улыбнулся. – Понимаю, что у вас дел и без этой кражи хватает.

– Эт-т точно, – легко согласился опер. – У вас найдется еще несколько минут времени?

– Вообще-то я спешу… Меня на работе ждут. Но…

– Я вас надолго не задержу.

Сказав это, оперативник кивком пригласил потерпевшего следовать за ним.

Поднялись по лестнице на второй этаж.

Оперативник, а вслед за ним и Пашкевич, вошли в просторное – относительно, конечно – помещение.

В этой большой комнате имелись два окна (они зарешечены и вдобавок затянуты мелкоячеистой проволочной сеткой). У противоположной от входа стены, освещенный льющимся через разграфленные прутьями окна дневным светом, был виден длинный, длиной метра в четыре, стол. На столешнице разложены изъятые у задержанных предметы. А именно: носимый чехол (он открыт, так что видна верхняя крышка ноута с эмблемой Sony Vaio), мятая сигаретная пачка, дешевая пластиковая зажигалка, носовой платок явно не первой свежести, два поясных ремня, на одном из которых закреплена борсетка, небольшая связка ключей на карабинчике, перочинный нож, тросик (или гибкая стальная проволока), еще проволока, но более прочная и менее гнущаяся, длиной сантиметров двадцать, с крючком или зацепом на одном из двух концов, а также две мятые купюры достоинством в пятьдесят рублей и немного рублевой мелочи.

Но большую часть столешницы занимали аккуратно разложенные купюры зеленого цвета. Пашкевич лишь мельком посмотрел в ту сторону; ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не выдать себя, не показать этим людям, насколько он расстроен и в то же время напуган.

Сотенные купюры. Стодолларовые. Это деньги, выплаченные заказчиком через Ларису. Почти двадцать тысяч – вот сколько наличных в американской валюте сейчас разложено на этом большом полицейском столе.

Услуга, оказанная Пашкевичем неизвестному ему лицу (или организации), – это чистой воды криминал.