Последний выстрел

Пчела влетел в его кабинет спустя полчаса. Он жутко торопился, поэтому сразу вывалил на Белова как можно больше информации:

– Короче, Сань, эти двое – круче всех! – тараторил он. – Профессора, блин! Да что там профессора – волшебники! Их, кстати, Гудвинами зовут! Сколько они народу по всяким выборам протащили! И в Думу и в эти… мульти… ципалитеты… Тьфу, блин, язык сломаешь! Ну ты понял, да? В общем, люди толковые, сам увидишь – они там, в приемной у Людки…

– Пчелкин, погоди, ты что как на пожаре-то? – улыбнулся Белов.

– Да меня люди в банке ждут, а я тут с твоими имидж… – Пчела снова запнулся, но все-таки договорил почти по складам: – Имидж-мей-керами!

– А почему – Гудвины? Они что, братья?

– Сань, да хрен их знает! Слышь, я побегу, а?!.. – взмолился Пчела.

Ладно, беги! – махнул на него Белов. – Скажи там этим Гудвинам, пусть заходят.

Пчела выскочил из кабинета, а в двери появились двое мужчин лет тридцати. Они были удивительно похожи друг на друга. Оба невысокие, кучерявые, пухлые, круглолицые, в маленьких круглых очечках – их вполне можно было принять за братьев. Единственное, что их отличало – это цвет волос. Один был черным, как смоль, второй – бледно-рыжим.

– Гуревич, – представился один.

– Двинкер, – кивнул другой.

«Так вот почему Гудвины…» – догадался Саша. Он вышел гостям навстречу и пожал им руки.

– Белов Александр Николаевич, прошу…

Саша вернулся на свое место за столом, Гудвины сели рядком напротив. Белов достал свой избирательный плакат и развернул его перед специалистами.

– Ну, что скажете?

Этот плакат ему нравился, а девиз для него – «я научу власть отвечать за свои действия» – он вообще придумал сам.

Рыжеволосый Гудвин, прищурившись, осмотрел плакат и мелко закивал:

– Если я вас правильно понял, вы собираетесь строить свою избирательную кампанию на образе человека волевого, мужественного – словом, лидера! Посыл, по сути, верный, но слишком, как бы точнее сказать, агрессивный. Вы согласны со мной, Александр Николаевич?

– Трудно сказать, – уклонился от ответа Белов. – Для меня это дело новое, поэтому я вас и пригласил.

Второй имиджмейкер задумчиво подвинул плакат ближе к себе. Саша перевел внимательный взгляд на него.

– С моей точки зрения, Александр Николаевич, – начал Черный Гудвин, – нам следует дистанцироваться от образа человека, который живет в мире больших денег и всего, что с ними связано. Электорат обычно мало интересуют деловые качества кандидата.

– Понимаете, у нас в России электорат голосует сердцем… – робко улыбнувшись, подхватил мысль партнера Рыжий Гудвин. – Нам важно найти в вас те качества, которые позволят избирателям увидеть в вас человека.

– Та-а-ак… – удивленно поднял брови Белов. – Получается, человека во мне еще поискать надо?

Черный Гудвин бросил быстрый осуждающий взгляд на допустившего прокол Рыжего.

– Боюсь, вы неправильно меня поняли… – прижав к груди пухлые ручки, замялся тот. – Понимаете, я имел в виду, что ваш имидж…

– Да все в порядке, – с улыбкой перебил его Саша. – Ну давайте, предложите что-нибудь, где искать-то?

– Безусловно – семья. Жена, дети… – начал Рыжий Гудвин.

– Родители, друзья… – подхватил Черный.

– Биография, служба в армии…

– Красивые человеческие поступки…

– Увлечения, жизненные интересы, хобби…

– Контакты в творческом сообществе…

– Помощь детям, сиротам и инвалидам…

– Забота о спортсменах…

– Стоп-стоп-стоп!.. – Саша засмеялся, поднял руки и с шутливым отчаяньем помотал головой:

– Куда ни кинь, везде компромат! Имиджмейкеры озадаченно переглянулись.

– Тогда давайте начнем с семьи, – осторожно предложил Рыжий Гудвин. – Все-таки семья – это важнее всего.

– Да, семья важнее всего… – задумчиво согласился Белов.

XXIV

С самого утра Ваня крутился на улице возле дома, ожидая приезда отца. Стоило Беловскому «роллс-ройсу» показаться в конце переулка, как мальчик выскочил в калитку и со всех ног бросился навстречу машине.

– Папа!.. Папа!.. – радостно кричал он.

– Здорово, родной! – Белов подхватил сына и подбросил вверх. – Ты почему такой легкий, злодей? Опять от каши отвиливал?

На крики сына из дома, зябко поеживаясь, вышла Ольга.

– Беги в машину, сейчас поедем, – Саша опустил мальчика на землю и повернулся к жене: – Здравствуй…

– Ну здравствуй, – Ольга сдержанно ему улыбнулась, кивнула вышедшему из машины Максу. – Привет, Макс!..

Белов замялся. У него к жене был серьезный разговор. «Гудвины» настаивали на съемках видеоролика – гимна семейному благополучию кандидата в депутаты – с непременным участием любящей супруги и счастливого сына. Белову надо было обсудить это дело с Ольгой, вот только как подобраться к этой щекотливой теме – он не знал. Он даже не знал, известно ли ей вообще о его участии в выборах. Впрочем, последний вопрос тут же разрешился сам собой.

– Ты у нас теперь… как это? – публичная персона? – усмехнулась Ольга.

– А то! – чуть смутившись, хмыкнул Саша. – Ты уже знаешь?

– Еще бы – твои плакаты чуть не на каждой стене!..