Последний выдох

Шерман Окс предпочитал призраки свежими и цельными – не очищенными в чаше трубки или на кончике сигары, не сдобренными холодком закиси азота, – он любил потреблять их в натуральном виде, как живые устрицы.

А сейчас он открыл рот и медленно выдохнул весь воздух из легких, прислушиваясь к слабому рокоту всех призраков, которых он сожрал за годы, нет, за десятилетия.

«Кости-экспресс», все фрактализированные троицы мистера Никотина.

Слева от него безликими плоскими силуэтами, среди которых все же можно было различить старое здание мэрии, «Секьюрити-банк» и Арко-тауэрс, на фоне темнеющего неба, окрашенного вернувшимся смогом, возвышались небоскребы делового центра города. Однако здесь, на островке автострады, прохладный вечерний бриз почему-то все еще доносил, вместе с ароматами жасмина и растоптанной хрустальной травки, запах разогретого за день в пустыне шалфея.

Его легкие опустели.

И тогда Шерман Окс глубоко вздохнул – но пацан находился слишком далеко. По-видимому, таратайка садовника все еще ехала куда-то; жаль, что он не записал номер. Но левая рука, все еще неприятно теплая, по крайней мере, указывала на ближайшую петлю, которую заложил на своем пути убегающий мальчишка. На западе отсюда.

Настоящей руки из плоти и крови не было – не было уже давно, как он мог судить по гладкой, без признаков воспаления рубцовой ткани, покрывавшей культю плеча. Утрата конечности была, несомненно, трагическим событием, но это случилось так давно в прежней жизни, о которой он имел смутное представление лишь из невнятных и бесполезных обрывков воспоминаний. Он не мог даже вспомнить, какое имя он носил прежде; Шерманом Оксом он назвался лишь потому, что находился в этом районе Лос-Анджелеса, когда к нему вернулось сознание.

Но он продолжал чувствовать левую руку. Случалось, что фантомная кисть так сильно сжималась в кулак, что воображаемые мышцы перехватывала болезненная судорога, а порой рука ощущалась холодной и мокрой. Зато, когда неподалеку кто-нибудь умирал, он чувствовал прикосновение тепла, как будто кто-то стряхнул на фантомную кожу пепел с сигареты, а если призрак оказывался в ловушке, застряв в чем-то или на чем-то, фантомная рука теплела и указывала туда.

И пусть руки на самом деле не было, Шерману Оксу всегда было неудобно проходить через двери или по проходам автобусов, когда фантомная конечность поднималась, указывая направление. В других обстоятельствах отсутствующая рука могла целыми сутками подряд ощущаться как прижатая к груди, и ему приходилось спать на спине, чего он терпеть не мог, так как всегда начинал храпеть и просыпался от собственного храпа.

Он, прищурившись, оглядел потемневшие к ночи кусты. Ему следовало бы проверить другие ловушки, но хорошо было бы отыскать мальца, прежде чем это сделает кто-нибудь другой; по-видимому Кут Хуми Парганас еще не достиг половой зрелости – потому-то он и не мог усвоить тот супердым, с которым частично совместился, даже если только что на самом деле вдохнул его. Неусвоенный призрак все еще останется заметным.

Шерман Окс вскинул голову, услышав неожиданный хруст. Кто-то, негромко ругаясь и шурша ветками олеандра, продирался в его укрытие. Шерман Окс осторожно направился навстречу чужаку, но тут же расслабился, услышав, как тот бормочет:

– Спирохеты поганые, собственных мыслей не слышат даже о банке тунца. Йо бе-ей-би! Лови их сейчас, а где они окажутся, когда начнется нью-йоркская часть трехчасового кулинарного шоу!

Окс уловил идущий от него резкий запах еще не перегоревшего дешевого вина и, подчеркнуто громко топая, вышел на открытое место. Чужак уставился на него в глубокой растерянности.

– Проваливай! – потребовал Окс. – А не то я и тебя сожру.

– Слушаюсь, босс, – проблеял чужак, шлепнулся на задницу и поплыл на спине по газону, комично размахивая руками. – Просто смотрел, не найдется ли, чем трубы залить.

«Ты окончательно и бесповоротно залил свои трубы много лет назад», – подумал Окс, провожая взглядом нелепую фигуру, удалявшуюся к обочине автострады.

Но случившееся вызвало у Окса тревогу. Даже такие вот твари, старые никчемные призраки, научившиеся аккумулировать физическую субстанцию – из жучков, больных животных, капель крови, плевков, выплеснутой наземь спермы, а иногда случалось, что из себе подобных, – могли даже по своей дурости потянуться следом за мальчишкой. Они, похоже, легко обучались находить себе одежду и выпрашивать деньги на вино, которое, не подвергаясь воздействию безжизненной имитации внутренностей, испарялось из пор, насыщая окружающий воздух парами неразложившегося этилового спирта.