Последний вампир

«Эт тебе, сучонок, — сказал Боря, расставаясь с пластмассовым кубиком. — В коробке приворотное зелье, Наташка просила тебе, стручок, подарить. Зажрись, сучий потрох. Напрасно ты унизил Наташу. Она мне во всем призналась. Она не воспользовалась зельем, убедился? Мне плевать, откуда ты узнал, что Наташка купила зелье, но нам с ней алхимия ни к чему, она хотела тебе это доказать, и доказательство у тебя, стручок, сучок, сучий потрох!» Игнат вдохнул глубоко, резко выдохнул, тряхнул головой. «Погоди-погоди, ни фига не врубаюсь. — Сергач поднатужился и перевел свое голое тело из положения лежа на дороге в положение сидя. Коробочка с зельем скатилась с живота под ноги, Игнат ее подобрал. — Погоди-ка, погоди. Слушай, Боря, я не врубаюсь! Чем я, блин горелый, унизил твою девушку, а? Тем, что обвинял ее в использовании приворотного зелья? Бред! Не было этого. Да, не спорю, застращал маленькую ужасами про черную магию, да, было, но, если честно, мне по фигу, опоила она тебя или только собиралась». Сергач попытался встать, Борис не позволил — нагнулся и отвесил Игнату звонкую пощечину. Увернуться не вышло, пощечина опрокинула Игната Кирилловича на бок. И больно, и, главное, обидно, и Боря орет, как взрослый на ребенка: «Лежать! Стоять рядом со мной ты, сучонок, не достоин! Ты, стручок, унизил Наташку подозрениями! Довел до слез! Она попросила, я передал тебе зелье, зажрись! И не смей думать о ней плохо, она чудо! Раздевать тебя она не просила, а бить тем более. Это моя инициатива. Око за око, унижение за унижение. Останешься здесь голым, без копейки, с синяками на память, а я уеду и буду смеяться, представляя, как ты, нудист, станешь ловить тачку и просить подбросить до Москвы. — Он оглянулся на приятелей. — Эй, вы! Размечтались, капусту на двоих пошинковать? Шурика лысого! Пять штук мне отслюнявьте, скажу Наташе, что стручок за дурь интеллигентно расплатился, ха-ха-ха!..»

Боря присел и хорошо поставленным ударом отправил Сергача в прощальный нокдаун.

Шмотки Игната, все до единой, и носки, и трусы, и ботинки — всю одежду докторишки забрали с собой. Гардероб вместе с троицей друзей-медиков, вместе с деньгами, уехал в карете «Скорой помощи». Сергач остался один на глухой лесной дороге, голый, избитый и смешной. Во всяком случае, господа медики от души хохотали, когда забирались в свою карету.

Игнат глядел в вечернее небо, лежал в пыли, стараясь расслабиться, и дышал, как учил Фам Тхыу Тхыонг. На тренировках у Фама ему доводилось шататься в нокауте и валяться в нокдауне. По недавно сросшимся ребрам не попало, и на том спасибо, а как восстанавливаться после аутов и даунов, Фам научил. Минута, другая, и мысли о здоровье ушли на второй план, ибо пришла пора строить конкретные планы на будущее. И тут зазвонил, заверещал мобильник в кустах!

Телефон! Нокаутированный Сергач совсем забыл про выпавший из пиджачного кармана мобильник! Ура! Нудист с мобилой уже может на что-то рассчитывать! Гип-гип, ура!!!

Игнат сжал в кулаке пластмассовую коробочку с зельем, колдовская травка стоит дорого, и не хрен ее терять, Игнат встал, не вскочил лихо, однако поднялся с первой попытки и, самую малость пошатываясь, ломанулся в придорожный кустарник.

Ветки царапали зреющие синяки, Сергач матюгнулся, опустился на четвереньки, пополз, ориентируясь по звуку телефонных трелей, почти дополз до источника зовущих звуков — и... мобила замолчала! Зараза! Фиг ее найдешь в траве на ощупь... О! Опять верещание! Звонят, кто — неважно! Важно, что в метре справа! Быстрее, пока тому, кто звонил, не надоело слушать длинные гудки. Черт с ними, с царапинами, быстрее!.. Нашел!..

«Алло», — Игнат машинально ответил на звонок.

«Господин Сергач? Твоя рукопись у меня. Под рукой, в „бардачке“, в машине. Экспертизу той дряни, что ты сунул хозяйке, я и не собирался делать. Попробовал дрянь на язык, живой, этим и ограничился. Хозяйку ты кинул красиво, Сергач! По-моему, отворотное зелье пахнет мятой и на вкус вроде бы чайный лист. Щепотка чая с мятой за десять косых, это красиво. Она, слава богу, УДОВЛЕТВОРЕНА, а я пожилой человек и коплю на дряхлую старость, извини. Отдашь десять косых — получишь рукопись. Тыщу аванса оставь себе, и забудем о сегодняшнем суматошном дне, разойдемся красиво. Ты согласен, кидала?»

Вздохнув с превеликим облегчением, Сергач затараторил в трубку. Он тараторил про Борю, про его дружков, про избиение и ограбление. Он клялся, что заплатит Полковнику десять тысяч, что рукопись будет тому залогом. Он сбивчиво и путано рассказал про «Занимательную физику» Перышкина, про то, как сориентировался на местности. Он просил Полковника приехать, взывал о помощи...

«...Алло, алло, господин Полковник! Я спрячусь за обочиной шоссе и, как увижу ваш „Вольво“, звякну вам на сотовый, ладно? Номер вашего сотового скажите, пожалуйста. Алло, вы мне поможете? Помогите, пожалуйста! Алло!..»