Последний в черном списке

Через пятнадцать минут и он, и Сабуров уже находились в одной из комнат Химкинского районного отделения милиции. Сержант, приветствуя следователя, встал из-за стола и, показав на единственный в комнате свободный стул, предложил его Перегудову.

— Где консьерж? Давайте мы сразу с ним пообщаемся, — сказал Перегудов, едва переступив порог комнаты. — Счет идет на часы.

— Он в соседнем кабинете. Сейчас я вас туда проведу.

Сержант встал из-за стола и направился к выходу.

— Правда, он до сих пор в себя не придет. Он под действием какого-то сильного снотворного. Ничего не понимает. Еле сидит на стуле. Я вас проведу… Идемте.

— А это что? С места преступления? — Перегудов заметил на рабочем столе участкового беспорядочно разбросанные фотоснимки.

— Да. Этот, верхний — общий вид комнаты консьержа, — прокомментировал милиционер один из снимков.

Перегудов взял в руки следующую фотографию. На кафельном полу туалетной комнаты черным фломастером была обведена фигура, описывавшая положение тела убитого.

— Он лежал лицом к раковине на боку. Там дальше будет этот кадр… Удар нанесли со спины тяжелым металлическим предметом. Больше никаких следов насилия не обнаружено. Есть еще рана на виске. Но это след от удара об угол, — оперативник показал на уголок раковины, который был захвачен фотокамерой.

— На следующей фотографии труп. Вот снимок… На груди рваная рана. Разрез глубокий, но внутренние органы не повреждены. Площадь поражения очень большая, поэтому было много крови.

— Вижу. В форме буквы Z, — Перегудов вернул сержанту пачку снимков. — А что говорит консьерж?

— Почти ничего. Говорит, что убитый — один из жильцов дома. Бобров Павел Иванович, — милиционер повел сыщика и стажера по коридору РОВД. — Парню было двадцать три года. Его нашли не сразу. Дверь в комнату консьержа была закрыта, поэтому жильцы, те, кто рано выходил из дома, ничего не заметили. Освещение там плохое.

— Кто обнаружил труп?

— Напарник консьержа. У них смена в семь утра.

Мужчины вышли из кабинета и пошли по длинному коридору, следуя за оперативником.

— Отпечатки пальцев есть? — спросил Перегудов.

— Да, трех разных людей. Два образца — охранников. И еще одни. Они повсюду. Даже на полу под кроватью. Предположительно, уборщицы…

Дойдя до конца коридора, оперативник повернул в открытую дверь. Мужчина с коротко остриженными волосами полулежа сидел в кресле. Глаза его были закрыты.

Напротив консьержа за столом расположился оперативник.

— Вы его врачам показывали? — спросил Перегудов, проходя в комнату.

— Я не сплю. Я отвечу, — откликнулся консьерж. — Мне все равно нельзя принимать лекарства. Я отказался. У меня диабет.

— Как ваше имя?

— Игорь.

— Вы позволите, я поговорю с ним, — следователь обратился к милиционеру за столом.

Переставив один из стульев ближе к креслу консьержа, он сел рядом. Игорь откинул голову на спинку кресла и приоткрыл глаза.

— Вы видели, как это произошло?

— Как произошло убийство? Нет. Я спал. Ко мне зашел мужчина, который хотел устроиться на работу вместо меня, и мы… выпили. После этого я уснул. Наверное, он мне подсыпал что-нибудь…

— Как получилось, что он оказался в вашей комнате? Вы его знали? Этого мужчину?

— Нет, впервые увидел его вчера. Мне ужасно надоело работать консьержем! И выпить хотелось. Я думал, он действительно ищет работу и сменит меня.

— Крики какие-нибудь, слова, звуки, лица… помните? Вы же говорили… — сотрудник милиции, сидевший за столом напротив опрашиваемого, подался вперед и перевернул несколько страничек протокола. — Вот, вы начали мне рассказывать, что слышали, как звали на помощь.

— Да, — подтвердил консьерж. — Кто-то звал на помощь. Что-то типа «мне плохо» или «ему плохо». Я не помню. Я думал, что мне снится.

— А голос? Опишите его, — Перегудов пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы установить связь убийства Боброва с личностью Елизарова.

— Глаза, пожалуй, помню, — сказал Игорь. — А что касается голоса, я их никогда не запоминаю. Мне сейчас кажется, что он говорил односложно. «Да». «Нет». Короткие слова. Рваные фразы.

— Еще что-нибудь помните?

— Больше ничего не помню.

— Ну а как он выглядел?

— Высокий. С усиками. И бородка аккуратная.

Сабуров, который все время разговора просидел позади следователя, протянул консьержу фотографию Елизарова.

— Он?

Игорь привстал.

— Нет, не похож. Вообще не похож. Этот, который приходил, худой. А здесь на фотографии полный мужчина. Разве что глаза…

— Взгляд? — переспросил Сабуров.

— Нет, не взгляд. Здесь, на фото, неуверенный. А тот смотрел прямо. Немного суховат. Ну а в общем нет. Не похож.

— А вот так, — Перегудов закрыл ладонью нижнюю часть лица на фотографии Елизарова.

Борода и усы скрылись под рукой. Видно было только глаза, линию лба и верхнюю часть переносицы.

— Трудно сказать, — замялся консьерж. — Вроде он, а вроде не он. У того, который приходил, волосы длиннее были.

— Что вы пили? — уточнил следователь.

— Водку. «Русский Размер»…

— Кто наливал?

— Он.

— А он был в перчатках или нет? — Сабуров выглянул из-за спины сыщика.

— Нет. Голая рука была.

— А сама кисть? Вы ее помните? Волосатая? Форма ногтей?