Последний в черном списке

— Ну, мне наш начальник сказал, Максим Сергеевич. Он, конечно, не говорит, что это распоряжение генерального, но всем же понятно!

— О чем речь! — заверил ее Сабуров. — Мне только надо знать правду.

— Ну, тогда рассказываю. Он прибежал в буфет ко мне тогда. Лерайский-то… Как раз мое дежурство было. Я Люду меняла. И говорит: «Налей, как всегда». Ну, прямо как вы! А я ему: «Влад, хватит пить, ты же на работе». Так он так посмотрел на меня, что я налила. На, думаю, упейся. Если не у меня, так он где-нибудь в другом месте бы выпил. А минут через двадцать мы и услышали, что наш самолет разбился. Я чуть в обморок не упала. Вон, Мишка знает, — девушка кивнула на молодого летчика. — Он как раз рейс закрыл и перед тем, как идти домой, ко мне зашел. Он мне говорит: «Не волнуйся ты, там еще Кулек сидел». Ну, вроде как авария не могла из-за того, что я Лерайскому налила, произойти.

— Почему? — задал вопрос Сабуров.

— Конечно, не могла, — включился в разговор летчик. — У меня друг в это время в небе был. Он только что вышел из зоны, в которую влетал разбившийся самолет. Он говорит, что облетал грозу сверху. Сами грозовые облака были не очень высоко, поэтому тут ничего страшного для самолета не было. Мы часто так делаем, если нештатка с погодными условиями. У нас ведь как? В чью зону залетаешь, та зона тебя и ведет. Гроза двигалась от нашей зоны в соседнюю. Парни, которые разбившимся самолетом управляли, уже, скорее всего, влетели в нее в соседней зоне. А там, я не знаю, наверное, звуковая система оповещения об опасном сближении самолетов выключена была. Я не знаю точно, конечно… Но мне что-то слабо верится, что это наша вина.

— Так, а что было дальше? — обратился Сабуров к девушке.

— Когда?

— После того, как Лерайский выпил.

— Ну… Влад сразу повеселел, у него как-то взгляд другой стал. А то он мрачнее тучи ходил. Аж зеленый какой-то… А потом он пошел обратно. В диспетчерскую, значит.

— А вы уверены, что он к вам до аварии приходил? Не мог он зайти после того, как все случилось? Может, он поэтому и выпить захотел?

— Нет, да вы что! Во-первых, он уже давно такой… смурной, что ли, ходил. А как накатит, так сразу улыбается. Песни даже как-то пел, — Зина грустно улыбнулась.

— А вы его хорошо знали? С чем это могло быть связано его такое, как вы говорите, смурное настроение?

— Да кто его знает! — ответил за Зинаиду летчик. — Ходил и ходил. Она что, с ним лично, что ли, общалась?

— Ну, в общем-то, да, — подтвердила слова молодого человека девушка. — Я правда не знаю… Если только… Он говорил как-то, что у него с квартирой какие-то проблемы. Ну, с женой он развелся. Хотя… Именно это его, по-моему, мало расстраивало… А что касается аварии, то Владика мы после не видели. Тут такое началось! Родственники сразу сюда приехали. Слезы. Все бегают! Женщины воют! Милиция приехала. Говорят, ФСБ, что ли, если я не путаю. Все в форме, в бронежилетах, с автоматами. Мать одна тут угрожала вообще взорвать аэропорт. «Скорые» приехали. Машин семь, не меньше. В общем, ужас что! Сначала все подумали, что теракт. А потом вскоре диспетчеров уволили.

— Так. А после аварии вы Лерайского больше не видели?

— Нет. Ко мне Влад больше не заходил после этого.

— Ясно, — Сабуров глубоко вздохнул.

* * *

Значит, еще одно испытание. Что ж… Елизаров был вполне готов к этому. Он решился еще там, в кабинете Саранцева, когда майор Винскайтес популярно объяснял ему все сложности, связанные с несовершенной российской системой правосудия. Приблизительно то же самое Елизарову пришлось выслушать и три недели назад от Андреева. Правосудие бессильно…

Ну и черт с ним! У Елизарова имелось собственное правосудие. Ступать второй раз на ту же самую дорожку уже не казалось ему таким опасным. Он легко сделает это. Четыре насильника — четыре жертвы.

Елизаров осторожно опустил сигарету на краешек пепельницы, поднялся с кресла и на цыпочках прошел до спальни. Слегка приоткрыл дверь и с удовольствием отметил, что ночник в изголовье кровати уже не горит. Марина благополучно уснула, как всегда, за последние три недели, не дождавшись его. Это уже стало привычным.

Он закрыл дверь и снова вернулся в гостиную. Из комнаты Вали тоже не доносилось ни звука. Но дочь, насколько знал Елизаров, уснула уже давно.

Владислав несколькими быстрыми затяжками докурил сигарету, смял окурок в пепельнице и подсел к компьютеру. Пока тот загружался, он мысленно вернулся к разговору, который состоялся у него с Валентиной сегодня днем.