Последний уровень

Желая хоть как-то отвлечься от мыслей о поцелуях с Кроу и привести сердечный ритм в порядок, решаю сосредоточиться на другом и еще раз прошу Веронику во всех подробностях рассказать о том, как она оказалась у Охотников. Сейчас, когда нас никто не слушает, сестра может говорить откровенно. А мне необходимо знать, как на самом деле обращался с ней Хэйс. После того, что случилось в Центре Z, я не могу ему доверять. Что бы ни говорил Кроу, Хэйс убил Стражей по приказу Данэма, и у меня не было времени, чтобы убедиться, что он действительно раскаялся в содеянном.

Рони без каких-либо затруднений отвечает на вопросы, но ее рассказ точно такой же, каким был по телефону, и сестра убеждает меня в том, что Люк, так она его называет, не сделал ей ничего плохого. Не знаю почему имя Хэйса из уст Вероники вызывает во мне отторжение, но как справиться с этим, тоже не имею ни малейшего понятия.

Когда Рони заканчивает, то сразу же, без перехода начинает задавать именно те вопросы, которые мне не хотелось бы обсуждать с ней ни при каких обстоятельствах. Она стремится узнать о моем пребывании в Хейдсе и о побеге вместе с О’Брайеном. К моему облегчению, именно в этот момент на лестнице показываются Хайден и Хэйс, и я тут же хватаюсь за возможность избежать неудобного разговора.

Вместо него кивком указываю на собравшихся в противоположном углу Охотников.

– Идем. Нужно обсудить, как действовать дальше.

Рони награждает меня проницательным взглядом, дающим понять, что она ни за что не забудет вернуться к этой теме. Мои последние откровения будто сняли с нас запрет на обсуждение моей теневой жизни, и сестра почувствовала, что может спрашивать о чем угодно. С одной стороны, она заслуживает знать правду, ведь ей придется навсегда оставить ту жизнь, к которой она привыкла, и выбрать более опасную. Хотя выбрать – это громко сказано.

Подходим к Охотникам как раз в тот момент, когда Хэйс негромко произносит:

– Мы перенесли тело Тейлора. И Хайден рассказал мне о том, что случилось с Димером.

Повисает мрачное молчание, и я замедляю шаг, жалея о том, что решила идти сюда именно сейчас. Охотники потеряли двух членов команды, друзей, и, возможно, им нужно пережить это без посторонних глаз и ушей.

Собираюсь оттеснить Веронику назад и постараться незамеченными ретироваться в тот же угол у окна, откуда пришли, но Хайден чуть смещается в сторону, открывая обзор на полулежащего на деревянных паллетах Джона. Наши взгляды пересекаются, и я невольно застываю от неожиданности, ведь в его светло-голубых глазах застыла такая лютая ненависть, от которой мне становится трудно дышать. А все потому, что направлена она ни на кого иного, как на меня. Вижу это так же ясно, как и то, насколько сильно побледнело лицо Охотника. Будто все краски стерли, оставив бесцветный набросок.

– Это все она виновата, – злобно выплевывает Джон, продолжая зверски убивать меня взглядом.

– Что? – пищит за моей спиной Вероника.

Отставляю в сторону руку, не давая сестре двинуться с места. Во все глаза смотрю на человека, с которым за все время знакомства едва ли обмолвилась больше, чем сотней слов. Тем не менее он выглядит так и говорит такие слова, будто я его смертельный враг.

– Джон, – предупреждающим тоном произносит Кроу, но я даже не смотрю в его сторону, с трудом продолжая выдерживать потоки прицельно направляемой на меня ненависти.

– Да брось, Мартин, и сейчас будешь ее защищать? – тяжело дыша шипит Джон. Кажется, каждое новое слово причиняет ему только больше страданий, но он и не думает останавливаться. – Все в этом сраном месте знают, что в смерти Димера и Тейлора виновата чертова девчонка!

Тяжело сглатываю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не отступить. Я знаю свои грехи и ни в коем случае от них не отказываюсь, но вешать на меня чужие не позволю. Димера и Тейлора убила не я, а люди Данэма. И Джон прекрасно это знает.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю холодно, удивляясь тому, что голос даже ни разу предательски не дрогнул от гнева.

Мне плевать, будь чертов Охотник хоть трижды ранен, без боя я не сдамся.

Джон кривит полные губы в презрительной усмешке, опирается ладонью о стену и пытается сесть. Хайден делает шаг вперед, скрывая из видимости вмиг посеревшее лицо раненого.

– Не садись, – просит он.

В тот же момент в разговор вступает Хэйс:

– Джонатан, не надо.

– Отстань, пацан, – злобно отрезает Джон, отмахиваясь от Хайдена, и тот вынужденно отступает, недовольно поджав губы. Слова Хэйса остаются проигнорированы. Внимание Джонатана вновь целиком и полностью приковано ко мне. Все с тем же гневно-презрительным выражением он выплевывает каждое слово, даром, что они даются ему с трудом. – Не прикидывайся идиоткой, ты прекрасно знаешь, что это твоя чертова вина!

– Послушай… – начинаю я, но попытка остается незамеченной.