Единственная вещь, о которой я сожалею, это мой страх, который помешал нам зайти дальше. Но этого я ему не говорю. Меня окутывает облегчение от того, что он не злится на меня.
Я раздумываю над этим. Меня должна переполнять ярость, но нет. Возможно, это потому, что его вчерашнее появление было весьма своевременным. Я не могу злиться, раз из-за слежки он смог защитить меня. Тем не менее, я хочу знать, для чего он это делает.
Кажется, это совпадает с тем, что я знаю о Нике. Я пытаюсь вспомнить, были ли его намерения плохими в тот день в прачечной. Он ведь взял меня за покупками и купил мне много дорогих вещей. Даже сейчас на мне трусики, которые купил тогда он, и от этой мысли моя рука над джинсами начинает дрожать.
Я обдумываю это. Знаю, наблюдать за кем-то издалека ненормально, но Ник показал себя истинным другом, оказавшись рядом. Я очарована и одурманена им, но не зла. Это неприятно, но не обидно.
Он там даже сейчас? Смотрит на меня? Я облизываю губы и чувствую, как твердеют соски, а между ног становится мокро от возбуждения. Я начинаю осматривать окна и вижу его. Плотно завешенное окно прямо напротив моего. Но там мерещится что-то голубое.
Я краснею, понимая, что это мои трусики, которые он украл вчера.
Эти слова будто тёплыми волнами окутывают моё тело. О, боже. Я знаю, что он пытается отвлечь меня лестью. И это работает. Я задыхаюсь от этого романтического текста.
На кончике языка крутится «да, перестань», когда я осознаю, что с трудом дышу от волнения. То, что он смотрит на меня, дарит мне чувство озорства и злости. Но мне нравится это чувство. Я хочу, чтобы он продолжал наблюдать за мной… но на моих условиях.
Ко мне приходит понимание, что сейчас у власти я. Если мне не захочется, чтобы Ник смотрел, я могу закрыть окно. Могу попросить его остановиться, и, думаю, он сделает это.
Впервые в жизни я веду, и это чувство опьяняет. Я контролирую счастье Ника одной мыслью.