Последний трофей Ганнибала

Второй префект претория Евсевий, по совместительству начальник имперской тайной службы, просил высочайшего дозволения начать следствие с целью выявления и примерного наказания злоумышленников, злонамеренно воспользовавшихся устроенными играми для покушения на благословенную особу императора.

Никомед, воодушевленный собственным героизмом, отказал ему в этом. Более того, не желая оставлять право на объективное суждение о деяниях прошедших поколений отдаленным потомкам, он решил сам взяться за эту неблагодарную работу. Считая свое поведение во время сражения беспримерным проявлением отваги, он наградил себя золотым кованым копьем, густо усыпанным драгоценными камнями.

Знак отличия был вручен ему на Форуме престарелым Гранием Лентулом, героем дунайских и парфянских походов, при огромном стечении народа, ожидавшего обычных в таких случаях подарков. После торжественного награждения Никомед, сопровождаемый толпой, прошествовал в сенат, где произнес пространную речь.

Красочно описав подробности совершенного им подвига, он скромно просил сохранить память о сём замечательном событии, добавив к триумфальным званиям Счастливого и Благочестивого, Отца нации, Защитника Республики, Ревнителя законов, Покровителя Искусств титулы Усмирителя морских стихий, Избранника Божественной Удачи.

Сенаторы, рыдая от умиления, единодушно приняли соответствующее постановление. Римляне рукоплескали Никомеду, Никомед осыпал римлян золотом.

Верность купленная, в отличие от искреннего чувства признательности, должна всегда подкрепляться материальными благами, без наличия которых она быстро переходит в равнодушие, а то и презрение. От наемника невозможно требовать беспрекословного исполнения долга, он служит до тех пор, пока доволен тем, сколько и когда ему платят за службу, и всегда готов к предательству. Помня об этом, Никомед не скупился, и вскоре, растратив собственные средства, вынужден был залезть в государственную казну. Здесь его ожидало жестокое разочарование, ибо Витрувий не отличался бережливостью, а Никомед, будучи советником и ближайшим другом покойного императора, предпочитал обогащать самого себя.

Казна была почти пуста, а на те деньги, которые в ней еще оставались, можно было сформировать и недолго содержать только один легион. В ближайшем будущем августа ждала нерадостная перспектива серьезных объяснений с привыкшими к дармовщине преторианцами. А если к раздосадованным гвардейцам, возмущенным отсрочкой выплаты жалованья, примкнет оскорбленный в лучших чувствах римский плебс, лишенный привычных развлечений, то смерть от меча неверного солдата будет просто счастьем. Ведь в истории Рима иногда бывало и так, что свергнутые принцепсы, перед тем как умереть, подвергались длительным мучениям и унизительным издевательствам.

Никомед не стал долго думать, решив одним ударом убить двух зайцев разом.

Однажды, ранним утром, самые богатые граждане Рима были разбужены громким стуком и отборной руганью преторианцев. Городской эдил, сопровождавший гвардейцев, зачитывал ничего не понимающим богачам распоряжение дворцовой канцелярии об их аресте и конфискации принадлежащего им имущества. Солдаты хватали ничего не понимающих патрициев [4] и волокли в повозки.

Всех арестованных свезли в преторий и заперли в грязном сыром подвале. Три дня несчастные просидели в темнице, питаясь черствым хлебом и сырой водой, после чего их по одному стали уводить из подвала. Остававшиеся в застенке патриции окончательно пали духом и только жалобно стенали, проклиная судьбу, причитали о погубленной жизни и клялись в безграничной любви к императору.

Они думали, что их товарищи по несчастью уже пали под ударами жестоких палачей, но, на самом деле, мнимые жертвы оказывались в покоях Никомеда, где их принимал сам император, извинявшийся за действия подчиненных, слишком ретиво исполнявших свои обязанности и потому допустивших досадные ошибки, арестовав по недоразумению непричастных к заговору граждан.

Никомед всячески сокрушался по поводу несчастий, постигших благородных мужей, грозился досконально разобраться и примерно наказать виновных. Пока же, в виде небольшой компенсации за причиненные неудобства, он предлагал пострадавшим отобедать вместе с ним.