Последний суд

Аргайл вышел вперед, Флавия забрала рамку и посторонилась. Ее поразило, с какой бережностью Аргайл подхватил женщину на руки — обычно он проявлял в подобных делах полную беспомощность. Джонатан пронес женщину по коридору, осторожно опустил на кровать, накрыл одеялами и, чтобы ей было теплее, со всех сторон подоткнул их. Убедившись, что она надежно и удобно устроена, он деликатно отдалился к окну.

В спальне работал обогреватель, и воздух в комнате был жаркий, густой и тяжелый, пропитанный болезнью и старостью. Флавия рванулась к окну и, раздвинув тяжелые шторы, дернула на себя раму — в комнату хлынул солнечный свет и потянуло свежим ветерком. Флавия жадно глотала кислород. Наверняка пожилой леди тоже пойдет на пользу чистый прохладный осенний воздух.

— Подойдите ко мне, — скомандовала миссис Ричардс, откинувшись на подушки, которые поддерживали ее в вертикальном положении. Флавия приблизилась, и женщина внимательно изучила ее лицо, потом провела по нему рукой. Флавия усилием воли сдержала себя, чтобы не отпрянуть назад.

— Какая красивая и молодая женщина, — мягко произнесла миссис Ричардс. — Сколько вам лет?

Флавия ответила, и женщина кивнула.

— Вам повезло, — сказала она, — очень повезло. Я тоже когда-то была красивой. Очень давно. Там на комоде стоит моя фотография. На ней мне примерно столько же лет, сколько сейчас вам.

— Вот эта? — спросил Аргайл, взяв в руки фотографию в серебряной рамке.

На снимке была изображена женщина лет двадцати с небольшим — она слегка отвернулась от камеры и будто бы смеялась какой-то шутке. Ее лицо излучало молодость и счастье, и на нем не было ни тени заботы или тревоги.

— Да, трудно поверить, что это мое лицо. Столько времени прошло.

Действительно, в этой старой женщине, утопавшей в подушках, не осталось ничего от той счастливой девушки на снимке. Казалось, этот снимок был сделан в другом столетии и совершенно случайно попал в эту грязную неубранную комнату.

— Зачем вы здесь? Что вы хотите? — спросила женщина, вновь переключив внимание на Флавию.

— Мы хотели расспросить о докторе Ричардсе. О его работе во время войны.

Женщина заметно удивилась:

— О Гарри? Вас интересует его ожоговая клиника? Он был хирургом — вы, наверное, знаете.

— Да, это мы знаем. Но нас интересует совсем другое направление его деятельности.

— Не было никакого другого направления, насколько мне известно.

— Мы хотели расспросить о его работе во французском Сопротивлении, в группе «Пилот».

Еще до того, как женщина успела ответить, Флавия поняла, что она знает, о каком «Пилоте» идет речь. Тем более странной оказалась ее реакция. Она ничуть не испугалась, не смутилась и не попыталась притвориться непонимающей. Напротив, после этих слов она словно внутренне расслабилась, будто попала на территорию, где чувствовала себя в полной безопасности.

— А почему вы решили, что моему мужу было известно о группе «Пилот»?

— Мы нашли его показания перед военным судом в Париже. Они задокументированы.

— Он давал показания?

— В документах указаны его имя и адрес.

— Вы уверены?

— Да.

— Генри Ричардс?

— Что-то в этом роде. И адрес.

— О-о.

— А в чем дело?

— Я все гадала, с чего это вдруг кто-то заинтересовался моим мужем. Он умер много лет назад.

Она опять повернулась к Флавии и, прежде чем ответить, тщательно обдумала свои слова.

— И тут вы сказали про «Пилот». Вы из Италии?

— Да.

— Но вас интересует французский «Пилот». Почему, могу я спросить?

— Это имеет отношение к убийству.

— И кого убили?

— Человека по имени Мюллер и другого человека, по имени Эллман. Обоих убили в Риме на прошлой неделе.

Пока она говорила, голова женщины склонялась все ниже, и Флавия испугалась, что она сейчас заснет. Но миссис Ричардс вскинула голову и задумчиво посмотрела на Флавию:

— И поэтому вы приехали сюда.

— Мы надеялись, что ваш муж еще жив. У нас есть основания думать, что человеку, располагающему сведениями о «Пилоте», может угрожать опасность.

Женщина слабо улыбнулась.

— И что же ему угрожает? — чуть насмешливо спросила она.

— Его могут убить.

Она покачала головой:

— Это не опасность. Это — шанс.

— Простите?

— Я — та, кого вы ищете.

— Почему вы?

— Это я давала показания. И в документах стоит моя подпись. Меня зовут Генриетта Ричардс.

— Это были вы?

— И я нахожусь в таком состоянии, что могу позавидовать этим вашим Мюллеру и Эллману.

— Но вы поможете нам?

Она покачала головой:

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что все уже умерли. Включая меня. Нет смысла. Я старалась забыть обо всем этом целых полвека. Мне это удалось, и тут появляетесь вы. Не хочу вспоминать.

— О, пожалуйста, так много поставлено на карту…

— Дорогая моя, вы молоды и красивы. Послушайтесь моего совета. Не стоит ворошить прошлое. Это старая история, и лучше ее забыть. Поверьте. Никто от этого не выиграет, а я буду страдать. Пожалуйста, оставьте меня. Все уже умерли.

— Это неправда, — подал голос Аргайл из своего укрытия возле окна. — Один человек еще жив. И если Флавия не выяснит, что происходит, он тоже может быть убит.

— О ком вы? — недовольно спросила женщина. — Говорю вам: никого нет.