Последний странник

Обычно в комитетах по ссудам сидели одни дураки да зануды, однако расценивать их как серьезное препятствие не следовало. За последние два года Майкл нашел достаточно инвесторов для приобретения двух офисных зданий, а сейчас готовился купить третье, на бульваре Уилшир, и в ожидании отрицательного ответа уже приготовил для комитета по ссудам встречные аргументы.

Без нескольких минут восемь Майкл открыл гардероб, выбрал пару серых брюк с темно-синим блейзером и повязал красный шелковый галстук, расхаживая по квартире от одного телевизора к другому. В новостях говорили в основном о пожарах и сильных ветрах. В Малибу огонь угрожал дому известного баскетболиста. Другой пожар, к востоку от гор, разгорался все сильнее, и на экране показывали, как люди грузят в автомобиль фотоальбомы и охапки одежды.

Майкл спустился на лифте в подземный гараж и сел в «мерседес». Всякий раз, выходя из дома, он чувствовал себя так, словно отправляется на битву за деньги. Габриель был единственным, кому Майкл доверял, хотя и понимал, что младший брат никогда не найдет нормальной работы. Их мать тяжело болела, и Майкл до сих пор не расплатился за курс химиотерапии. «Не жалуйся, — сказал он себе. — Продолжай бороться».

Скопив достаточно денег, он собирался купить островок где-нибудь в Тихом океане. Ни у него, ни у Габриеля не было постоянной подружки, и Майкл никак не мог решить, какая супруга подойдет для жизни в тропическом раю. Он часто мечтал о том, как они с Габриелем скачут верхом на лошадях вдоль кромки воды, а где-то вдали, на утесе, стоят их жены в длинных белоснежных платьях. На острове тепло, светит солнце, и они с Габриелем в безопасности. В полной безопасности. Навсегда.

6

На западных холмах догорали пожары, окрашивая небо в горчично-желтый цвет, Габриель подъехал к хоспису. Оставив мотоцикл на стоянке, он вошел в здание. Хоспис располагался в двухэтажном строении, в котором когда-то находился мотель, а теперь лежали шестнадцать неизлечимо больных пациентов. За столом в вестибюле сидела медсестра Анна, приехавшая в Соединенные Штаты с Филиппин.

— Габриель! Вот хорошо, что приехал. Твоя мама про тебя спрашивала.

— Извини, я сегодня без пончиков.

— Пончики я люблю. Они меня тоже, только чересчур сильно. — похлопала себя по полной коричневой руке. — Тебе надо повидать маму прямо сейчас. Это очень важно.

Санитарки постоянно мыли в здании полы и меняли простыни, но здесь все равно постоянно пахло мочой и увядшими цветами. Габриель поднялся по лестнице на второй этаж и пошел по коридору к маминой палате. Установленные на потолке люминесцентные лампы тихо гудели.

Когда Габриель вошел в палату, мама спала. Ее тело под белой простыней казалось маленьким бугорком. Всякий раз, приезжая в хоспис, Габриель пытался вспомнить, как мама выглядела, когда они с Майклом были детьми. Она любила напевать себе под нос что-нибудь из старого рок-н-ролла. Например, «Пэгги Сью» или «Голубые замшевые туфли». Любила дни рождения и не упускала ни одного повода, чтобы устроить семейный праздник. Даже тогда, когда они жили в мотелях, маме хотелось отмечать и День древонасаждения2, и самый короткий день в году.

Габриель сел рядом с кроватью и взял ее за руку. Рука оказалась холодной, и он сдавил ее покрепче. В отличие от остальных обитателей хосписа, мама не привезла с собой ни особых подушечек, ни фотографий в рамках. Она не старалась превратить стерильное помещение в подобие маленького дома. Единственное, что она сделала для смены обстановки, это попросила отключить и унести телевизор. Кабель от него лежал на полке, свернутый в кольца и похожий на тонкую черную змею. Раз в неделю Майкл присылал в палату букет свежих цветов. Последние три дюжины роз простояли уже почти неделю, и опавшие лепестки образовали вокруг белой вазы красный круг.

Миссис Корриган открыла глаза и посмотрела на сына. Чтобы узнать Габриеля, ей потребовалось несколько секунд.

— Где Майкл?

— Он приедет в среду.

— Нет. В среду поздно.

— Почему поздно?

Она выпустила руку сына и тихо сказала:

— Сегодня ночью я умру.

— Что значит — умру? Ты о чем?

— Я устала от боли. Устала от собственной оболочки.

«Оболочкой» мама называла тело. Каждый человек имел оболочку, а в ней носил крохотную частицу того, что называлось «светом».

— Ты ведь еще сильная, — сказал Габриель. — Ты не умрешь.

— Позвони Майклу и попроси его приехать.

Она прикрыла глаза, и Габриель вышел в коридор. Там стояла Анна с чистыми простынями в руках.

— Что она сказала?

— Сказала, что умирает.

— Мне она говорила то же самое, когда я на смену заступила.

— Из докторов сегодня ночью кто дежурит?

— Чаттарьи, индиец. Только он на обед ушел.

— Пожалуйста, позови его. Прямо сейчас.

Анна спустилась вниз, к своему столу, а Габриель достал телефон. Набрал номер, и после третьего гудка Майкл ответил. На заднем фоне гудела толпа.

— Ты где? — спросил Габриель.

— Стадион «Доджерс». Четвертый ряд, места прямо за домашней базой. Игра отличная.

— Я в хосписе. Тебе надо немедленно приехать.

— Я подъеду к одиннадцати, Гейб. Может, чуть позднее. Когда игра закончится.