Последний соблазн

Кразич был удивлен:

— Не понимаю.

Тадеуш открыл серебряную шкатулку и достал из нее сигару. Потом неспеша обрезал ее и раскурил. Кразич молча ждал. За долгие годы он усвоил, что не нужно дергать босса, пока он молчит. На лице Тадеуша Радецкого появилось непонятное выражение, и он проговорил:

— Она как две капли воды похожа на Катерину.

Официант принес заказ Кразича, не дав ему времени на ответ. Кразич выпил виски, не зная, как реагировать на слова босса. Неужели босс освободился от своей любви?

— Что это значит? — спросил Кразич.

— То, что я сказал. Она могла бы быть ее сестрой-близнецом. У меня чуть сердечный приступ не случился, когда она вчера вошла в ложу. Я думал, что вижу привидение, пока она не открыла рот и не заговорила по-английски. Понимаешь, Дарко, я не могу нести ответственность за решение, доверять или не доверять этой женщине. Потому что каждый раз, когда смотрю на нее, у меня сердце мрет.

— Черт. — Кразич вылил остатки виски в кофе и одним глотком почти полностью опорожнил чашку. — Ты уверен, что не страдаешь обманом чувств?

— Не уверен. Поэтому договорился с ней о встрече, хотел убедиться, что не грежу. Однако это не только моя реакция. Я видел, как люди не могут отвести от нее глаз, видел и вчера, когда закончилась опера, и сегодня за ленчем. Словно они не верили своим глазам. Дарко, это невероятно!

— И ты хочешь, чтобы я ее проверил?

— Не просто проверил, а вывернул наизнанку. — Из внутреннего кармана Тадеуш достал конверт. — Здесь итальянский паспорт, который она дала мне в доказательство своих возможностей. И еще ее адрес в Берлине. Вчера вечером я вызвал машину, чтобы отвезти ее домой. Кроме того, я записал все, что запомнил, из ее рассказа о себе. Проверь все. Или это самое настоящее чудо, или это чья-то опасная затея. Дарко, сделай все возможное и невозможное.

— Уже делаю, босс. — Кразич допил кофе, встал и на ходу взял с соседнего стула пальто. — Если она врет, мы ее прищучим. Не беспокойся.

Тадеуш кивнул, немного успокоившись, и стал смотреть вслед Кразичу, который продвигался в толпе, как готовящийся к удару рогами бык.

На Дарко можно было положиться. Или Кэролин Джексон затеяла что-то темное. Или она, возможно, всего лишь возможно, явилась как его спасительница.

*

Рейн вздулся. Шкипер «Вильгельмины Розен» стоял на массивных ступенях монумента на слиянии Мозеля и Рейна, и смотрел на вздувшийся коричневый поток, сделавший навигацию невозможной. По правде говоря, это не стало для него неожиданностью. Теперь это было обычным явлением по весне, не то что в его юности. Наверное, виновато глобальное потепление. Тем не менее он рассматривал половодье как еще один элемент в великом заговоре, призванном помешать ему в исполнении его миссии.

По его плану он уже сегодня должен был прибыть в Кёльн и стать на якорь, свернув с главного русла. А вместо этого застрял в Кобленце. В первый раз в жизни он почувствовал, как ему досаждает жизнь в тесной близости с еще двумя мужчинами. Тогда он предложил Манфреду и Гюнтеру поехать на пару дней домой, так как река пока еще не собиралась спадать, а на барже у них не было никакой работы. Ему даже не жаль было заплатить им за эти дни, однако они не купились на его щедрость.

Не выказав никаких эмоций, Гюнтер проворчал, что от Кобленца до Гамбурга путь неблизкий, и когда они приедут туда, пора будет возвращаться, да и ничего такого не случилось бы, работай они на Одере или на Эльбе, то есть буквально у порога собственных домов.

Манфред же не желал никуда ехать, потому что ему и без того было хорошо. Слишком много было рядом застрявших судов, так что веселья сколько угодно. Целый день и полночи он просидел в барах, обмениваясь с другими моряками разными байками. Обладая сказочной способностью вливать в себя спиртное, он наконец-то получил возможность реализовать ее, так как его жена считала, что если муж явился домой, то должен сидеть дома.

Не удалось шкиперу избавиться от своей команды, и они сводили его с ума своей болтовней о том, куда могут пойти, с кем могут повидаться, что услышать и куда пойти потом. Ему же хотелось тишины и покоя, чтобы восстановить душевное равновесие после Бремена. Он жаждал остаться наедине с самим собой, не отвечать на дурацкие вопросы, мол, зачем он изо дня в день скупает все газеты и внимательно просматривает их — в поисках одного-единственного сообщения. Единственным способом узнать, видели ли его и могут ли описать его внешность, было чтение газет и поиск в Интернете. Едва члены его команды уразумели, что он не смотрит порно, они потеряли к компьютеру всякий интерес.