Последний снаряд

"Кто скажет? Лисунов. Не скажет он такое... А кто сказал: "А ну, малышня, марш домой! Теперь засекли - приметят ещё. Вас тут не хватало..." Лисунов сказал. Ну и что? А бомбёжки нет. И станок Мишкин стоит. И сам Лисунов там. Нет, он не прогонит..."

Володе всегда казалось, что если он когда-нибудь крепко полюбит, то обязательно какого-нибудь рыцаря, героя, а ведь полюбил обыкновенного человека.

Тяжела была в ту ночь дорога на завод. Электричка уже не ходила, а если бы и ходила, соваться в неё без ночного пропуска было рискованно.

Какую-то часть пути Володю подвезли на грузовике с налепленным на ветровое стекло пропуском. Бородатый шофёр показался Володе стариком. Шофёр этот Володю спросил только:

- Ночник?

- Ага, - сказал Володя. Он понял, что шофёр спрашивает о ночной смене.

Доехали до первых сосен, а дальше Володя пошёл пешком наискосок через лес. Шёл он быстро, не чувствуя времени, и дошёл как-то совсем неожиданно, вдруг.

Вот уже перед Володей широкие заводские ворота, раскрытая дверь проходной, и сквозь вторую дверь тамбура снежный двор.

"Как блестит снег под луной! - Володя прикрыл ладонью глаза, как козырьком. - Ну, прямо слепит. От луны никакое затемнение не поможет..."

Он шёл быстро, может быть, для того, чтобы согреться, а может быть, так, как обычно идут люди, когда они неудержимо стремятся к цели.

Его остановил окрик:

- Куда?

- В цех, дяденька.

- "Дяденька"?! Ты что, правилов не знаешь? Пропуск!

Володя отстегнул клапанчики телогрейки и достал из-за пазухи пропуск. При этом он подумал: "Сойдёт. Все мы тут одинаковые - в телогрейках и ушанках. И пропуска замасленные один к одному. А цифру эту "3" или там "1" не разобрать. Пройду".

Пока охранник в длиннополом тулупе разглядывал пропуск, Володе виделся цех, Мишкин станок - холодный и безжизненный. Вот он включает рубильник, станок оживает, резцы приближаются к бешено вертящемуся металлу - секунда, нет, доля секунды, и запел станок, пошла, завилась стружка, и всё отчётливее и отчётливее возникала форма снарядного стакана...

Эти мечты прервал охрипший голос охранника:

- Это куда ж ты собрался?

- В токарный.

- А пропуск суёшь в слесарный.

- Ага.

- "Ага"! В токарный пропуска при себе не носят. Ты што: места своего не знаешь? Или придурка из себя строишь? А?

- Дяденька!

- Какой я тебе дяденька? Вот мы сейчас посмотрим, что ты за птица.

Он вынул маленький свисток и только поднёс его ко рту, как забили зенитки.

Охранник прошмыгнул в дверь проходной и захлопнул её перед Володей.

И снова повторилось то, что уже не раз видел и слышал Володя: пунктиры трассирующих пуль, разрывы снарядов в небе, точно цветная капуста, слепящие кинжалы прожекторов, и в них серебристые комары-самолёты.

"Хоть бы один задымил, хоть бы один! - думал Володя. - Они же теперь будут бомбить прицельно. А там, в цехах, Лисунов и ещё сотни, а может быть, тысячи..."

В эти мгновения он совсем не думал о том, что там, то есть здесь, и он, Володя. Ведь если будут бомбить завод, то пять метров проходной не защитят его от бомбы.

Слушая всё более частое буханье зениток, он повторял про себя одно, как заклинание: "Ну попадите! Миленькие вы мои, попадите, сбейте! Пусть загорится, пусть упадёт!"

В это мгновение Володю сильно ударило в грудь и ослепило. Он инстинктивно зажмурил глаза, а открыл их, сидя в снегу. Теперь всё вокруг было красным: снег, завод, небо - всё. И в этом красном небе в скрещении двух прожекторных сабель задымило - сначала чуть-чуть, но тут же дым этот пошёл к земле чёрной точкой с большим курчавым траурным шлейфом.

Он поднялся и увидел, что горит не завод, а что-то такое за ним, где роща, где он с мамой и Натой видели белочку и бельчонка.

Сбитый нашими зенитчиками, самолёт фашистов грохнулся где-то там, за рощей. Володя услышал сначала взрыв, потом увидел яркую вспышку и дым, дым, дым... Чёрные курчавые пряди поползли так высоко, что серой пеленой задёрнули свет луны.

После грохота, яркого огня, рёва моторов и визжалок, которые фашисты приделывали к своим бомбам, чтобы нагнать побольше страха, стало вдруг сумеречно и тихо.

Открылась дверь проходной, в ней показался тот же охранник. За его спиной стоял человек, которого Володя разглядеть не смог. В руках охранника был Володин пропуск. Только сейчас Володя вспомнил, что охранник не вернул ему пропуск.

- А ну-ка, Ратиков, топай сюда!

Володя сделал два шага вперёд и подумал: "Отведут в комендатуру..."

Но вышло всё по-другому.

ВАЛЕНТИН АНТОНОВИЧ

Охранник пошёл навстречу Володе и протянул ему пропуск:

- Держи!

Теперь мальчик увидел, что второй человек - Лисунов. Он шёл прямо на Володю, и Володя снова подумал, что в его походке и во всём его облике есть какое-то сходство с отцом.

- Зачем пришёл? - спросил Лисунов.

- Пришёл, - сказал Володя.

- Это я вижу. Пропуск спрячь. Я спрашиваю: зачем?

- Вы же знаете, Валентин Антонович...

- Ничего я не знаю. Мишу послезавтра будем хоронить. Приходи.

Лисунов достал носовой платок, отвернулся и вытер нос, будто у него был насморк.