Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

Они нашли нужный дом. «Зады выходят к лесу, до соседей от тридцати до сорока метров, отлично», — привычно оценил Юрген. Два окошка в доме слабо светились. Они пробрались к задней двери, Красавчик три раза мерно ударил по ней костяшками пальцев.

— Не откроют, — шепнул Юрген.

— Откроют, — ответил Красавчик.

— Спят, — уверенно сказал Дитер.

Дверь распахнулась почти сразу. На пороге стояла женщина, молодая, высокая, фигуристая, только это можно было определить в свете ущербной луны. Платок накинут на платье — она не спала и не собиралась ложиться спать.

— Вы? Уже? Вы уже пришли? Вы все же пришли, — сказала она растерянно и как-то обреченно.

— Я пришел, — сказал Красавчик, — а это мои товарищи. Лили дома?

— Лили? Лили Розенштраус? Она в госпитале, она работает в госпитале, работала в госпитале, где-то под Дрезденом, она еще не вернулась. — Женщина говорила все так же растерянно, но обреченность в голосе куда-то исчезла.

— Как же так? — нарочито удивился Красавчик. — Мы договорились встретиться после войны.

— Война еще не закончилась, — сказала женщина.

— Закончилась, — вступил Юрген, — раз мы здесь, значит, войне конец. Иначе бы нас здесь не было.

Он сказал что-то не то, женщина опять обреченно поникла.

— Я — Руди, Руди Хюбшман, — поспешил исправить ситуацию Красавчик, — Лили наверняка писала вам обо мне.

— Руди? Руди Хюбшман?! Писала! Очень много писала!! — восклицала женщина, вглядываясь в лицо Красавчику.

Она пригласила их в дом. Юргену показалось, что только для того, чтобы получше разглядеть Красавчика. А как разглядела, так сразу принялась суетиться, накрывая на стол. Это было очень кстати.

Разговорились. Женщина оказалась Евой, старшей сестрой Лили. Она была замужем и не рвалась служить в армии, как ее сестра. Муж ее воевал на Восточном фронте, в Богемии, она уже три месяца не имела от него вестей. «Вдовушка, молодая красивая вдовушка», — подумал Юрген, он тоже хорошо разглядел ее при свете лампы.

Выяснилась еще одна немаловажная деталь. В доме был опорный пункт «Вервольфа».

— Это что еще за хрень? — спросил Юрген.

— Ну как же, — с удивлением сказала Ева, — это отряды сопротивления для действия в тылу противника.

— Партизаны? — уточнил Юрген.

— Партизаны? — Ева недоуменно пожала плечами, она не знала этого слова. — Нет, это отряды сопротивления. Вот. — Она протянула Юргену отпечатанную в типографии листовку.

«Превратим день в ночь, а ночь — в день! Бей врага, где бы ты его ни встретил! Будь хитрым! Воруй у врага оружие, боеприпасы и продовольствие! Немецкие женщины, помогайте борьбе „Вервольфа“, где это только возможно!» — читал Юрген.

— Об этом уже сколько месяцев по радио говорят, даже специальная радиостанция есть, — говорила между тем Ева.

— Мы, дорогуша, радио на фронте не слушали, у нас и радио-то не было, и времени, чтобы всякую ерунду слушать, у нас совсем другая музыка была, — сказал Красавчик.

— А вот наш гауляйтер все организовал, все по инструкции, зухгруппен, шпренггруппен, мелдундгенгруппен, ауфклерунгсгруппен, инсурггруппен,[36] — принялась перечислять Ева.

— Он что, иностранец, этот ваш гауляйтер? — спросил Юрген.

— Нет, почему, он наш, местный, — сказала Ева растерянно, ее легко было привести в замешательство.

— Какие партизаны в Германии! — отмахнулся Юрген.

— Он действовал строго по инструкции, — повторила Ева, — в соответствии с приказом.

— В этом-то все и дело! — сказал Юрген. — По приказу! Мы, немцы, можем воевать только по приказу.

— А приказы сейчас отдавать некому, — подхватил Красавчик. — Вот нам никто не отдает приказы, и что же? Мы спокойно сидим за столом, ведем мирную, приятную беседу с красивой женщиной и не помышляем о войне. Мы совсем о другом думаем, — томным голосом добавил он.

Ворковать с женщинами было не в стиле Красавчика. Его единственной страстью были автомобили, на женщин ему было наплевать. Есть — хорошо, нет — еще лучше. За месяцы и годы, что они прослужили вместе, Юрген уверился в этом на все сто. Поэтому он не придал никакого значения подкатам Красавчика, тот действовал по ситуации, они всегда действовали по ситуации.

— И в чем же, Ева, состоят ваши обязанности в этой грозной организации? — спросил Юрген.

— Я командир опорного пункта, — с какой-то даже гордостью сказала Ева. — Всех вновь прибывающих должны направлять ко мне. Когда вы появились, я подумала, что вы первые…

— Первые и последние, — рассмеялся Красавчик, — а если кого-нибудь вдруг занесет, то мы не пустим.

— Точно, — сказал Юрген, — уши надерем и к мамке назад отправим.

— Спасибо, — искренне сказала Ева.

Сказала Юргену, а руку благодарно положила на руку Красавчику. Юрген этому — опять ноль внимания.

— И что же вы должны были делать с этими вновь прибывшими? — продолжать он гнуть свою линию.

— Дать переодеться…

— О! — радостно воскликнул Юрген. — То, что надо! Выполняйте!