Последний рубеж. Роковая ошибка

– Это не мое дело, не так ли? Я ничего не знаю о том, что здесь происходит, сэр, и, если позволите высказаться откровенно, знать не желаю. С мисс Пру все хорошо. Она приятная молодая леди, даже притом, что расслышать можно в лучшем случае половину из того, что она говорит, и всем видно, как она расстроена. Но у нее есть молодой человек, который самым заботливым образом опекает ее, так что он за ней присмотрит. Так же, как и его старик… его отец, – поправилась миссис Джим. – Во всяком случае, он очень доволен их помолвкой, потому что получит теперь то, к чему у него сердце прикипело.

– Вот как? И что же? – поинтересовался Аллейн, не спуская взгляда с изгороди за окном.

– Это поместье. Он хотел его купить и, говорят, готов был отдать за него любые деньги. Так вот теперь его желание по-другому, но сбудется. Решено, что у него здесь будут свои комнаты, отдельные. Ладно, покажу вам стол, идите за мной.

Стол находился в небольшой комнате, которая при жизни Сибил служила ей будуаром, она располагалась между большой гостиной и столовой, где в день смерти старого садовника верхне-квинтернские дамы устраивали свое собрание. Стол – прелестный образец чиппендейловского мебельного искусства – стоял под окном. Миссис Джим указала на средний ящик, и Аллейн открыл его. Внутри оказались бумага для писем, марки и дневник.

– Ящик не был заперт? – спросил он.

– Тогда – нет. Я положила конверт поверх каких-то бумаг и решила, что лучше закрыть ящик и забрать ключ. Потом я отдала его мисс Пру. А она, судя по всему, ящик не заперла.

– И конверт не был запечатан?

– Как я уже сказала. – Она с минуту помолчала, а потом снова взорвалась: – Если вы хотите узнать обо всем этом больше, можете спросить у Брюса. Это он принес конверт. Миссис Фостер дала его ему.

– Вы думаете, он знает, что в нем было? Подробности, я имею в виду.

– Спросите у него. Я не знаю. Я ни с кем не обсуждаю то, что происходит в доме, не задаю вопросов – только те, которые от меня ожидают услышать.

– Миссис Джоббин, я в этом не сомневаюсь и не буду вам больше докучать.

Он собирался было уже закрыть ящик, как вдруг заметил потертую кожаную шкатулку. Открыв ее, он увидел фотографию – выцветшую сепию, на которой была запечатлена группа служащих Шотландского полка. Среди офицеров был младший лейтенант такой выдающейся красоты, что он решительно выделялся на фоне сослуживцев.

– Это ее первый муж, – сказала миссис Джим из-за спины Аллейна. – Третий слева. В переднем ряду. Его фамилия Картер.

– Видно, он был очень хорош собой.

– Как греческий бог, – выдала миссис Джим, к вящему удивлению Аллейна, все тем же деревянным голосом. – Так о нем говорили те жители деревни, которые его помнят.

Гадая, кто из достопочтенных верхнеквинтернцев первым употребил это классическое сравнение, Аллейн задвинул ящик и стал разглядывать вещи, находившиеся на столешнице. Среди них выделялся фотопортрет хорошенькой Прунеллы Фостер, ультраконсервативный, как будто предназначенный для глянцевого журнала, – прямо пудинг «кабинет»[89], подумал Аллейн. Дальше стоял такой же традиционный портрет мужчины средних лет, плотного, с глазами чуть навыкате, под фотографией его собственной рукой было написано: «Джон». Должно быть, Фостер, второй муж Сибилы и отец Прунеллы. Аллейн взглянул на настольную лампу под розовым абажуром. На само́й лампочке сверху была закреплена капсула из двойного стекла. Вокруг нее все еще витал слабый запах сладкого миндаля.

– Вам еще что-нибудь нужно? – спросила миссис Джим.

– От вас – нет, спасибо, миссис Джоббин. Я хотел бы перекинуться словечком с садовником. Наверное, я смогу найти его где-нибудь снаружи? – Подождав несколько секунд, Аллейн добавил: – Вижу, вы от него не в восторге.

– От него? – переспросила миссис Джим. – Да уж, не в восторге, это факт. Слишком уж он гордится собой.

– Гордится?

– Изображает, будто он – подарок для всех и каждого.

– Включая миссис Фостер?

– Включая всех. Ребячество какое-то. Того и гляди ударится в поэзию, – сказала миссис Джим, но, подумав, добавила: – Впрочем, он безвредный, просто очень уж любит внимание. Как ребенок, пыжится, крутится. Но дело свое знает, это точно. Надо отдать ему должное. В глубине души он неплох, хотя до глубины еще добраться надо.

– Миссис Джоббин, – сказал Аллейн, – вы очень необычная и наблюдательная женщина. Я оставлю визитку для мисс Фостер. А вас благодарю и желаю хорошего утра.

Он протянул ей руку. Миссис Джоббин, покраснев от неожиданности, сунула свою маленькую огрубевшую ручку в его ладонь, тут же отдернула ее и спрятала в карман фартука.

– И вам хорошего дня, сэр – сказала она. – Вы скорее всего найдете его возле бывших конюшен. Первый поворот направо от парадной двери, а потом еще раз направо. Он там грибы выращивает, прости господи.

Брюс оказался не возле старых конюшен, а внутри. На подходе Аллейн услышал звук волочения, потом хлопнула дверь, а когда он повернул «еще раз направо», то увидел того, кого искал.