Последний рубеж

Но стоило Максу замолчать, переводя дыхание, как что-то маленькое вылетело из-за сосны, в которую он только что вогнал несколько пуль, и покатилось по траве.

– Ложись, граната! – крикнул сталкер, падая на живот. Он слишком поздно понял, что его одурачили. Лимонка не взорвалась с характерным хлопком, разметав вокруг сотни губительных осколков, но муляж выполнил свою миссию: Макс ничего не успел сделать, когда из-за дерева выскочил незнакомец с автоматом наперевес.

Длинная очередь с мощью отбойного молота ударила по барабанным перепонкам замешкавшегося Незнайки, который так и остался на ногах. Мгновение – и его более опытного напарника не стало. Новичок прожил немногим дольше. Он только и смог, что бросить пистолет в траву и поднять руки вверх. В следующий же миг в руках неизвестного застрекотал автомат, полностью заглушив сочный шлепок, с каким падает сырое мясо. Колени Незнайки подломились, и мужчина грузно повалился в траву. Со свистом втянув воздух, новичок дернулся и хрипло застонал – легкие как будто обожгло огнем. Струйка крови вытекала из его рта, пузырясь на губах. Так вот какова она, смерть от пули. Ничего красивого и поэтичного. Только кровь, пропитывающая одежду и стекающая в траву. Кровь, нестерпимая боль и одно-единственное желание: поскорее бы это закончилось. И когда сознание с последним, судорожным вдохом стремительно ускользает во тьму, человек на один короткий миг становится счастлив. Он не думает о том, что умирает. О том, что сейчас заснет и больше никогда не проснется. Он рад, что ему больше не придется мучиться, рад наконец-то обрести покой.

Бой определенно стоил потраченных боеприпасов. В рюкзаке, который тащил на себе новичок, оказался трехдневный запас еды и сменного белья, рассчитанный на двоих человек. Правда, вместо привычной тушенки там были сухпайки украинской армии – просроченные, но еще пару месяцев вполне пригодные к употреблению. Обнаружились среди вещей убитых и три гранаты РГД-5, что не могло не радовать. Одно плохо – патронами разжиться не удалось, боеприпасов для автомата не нашлось. Но это не беда – на первых порах налетчику вполне хватит того, что он успел прикупить на Большой земле.

Будучи опытным сталкером, он знал, что в Зоне приходилось воевать не так уж и часто – бывало, люди неделями бродили в поисках артефактов без единого выстрела. Потому что матерый бродяга знает – если мутант сыт, его лучше просто обойти. Если впереди показались три человека и больше – легче заложить крюк, нечего искать неприятности на причинное место. Горячие головы, приехавшие в Зону пострелять, либо перестраиваются, либо заканчивают свой жизненный путь в первые же несколько недель. А налетчик в свое время протянул на аномальной территории больше года – срок немалый, учитывая, что большая часть охотников за артефактами гибнет в течение шести-восьми месяцев. Жизнь в Зоне сурова и недолговечна. И чтобы выжить, сталкер должен избавиться от всего, что делает его человеком. Выбросить из головы моральный кодекс и заботиться только о собственном благополучии. Настоящий скиталец Зоны ни за что не упустит шанс разжиться необходимым ему добром, и если ради этого придется убивать – что ж, так тому и быть. Нужно всадить пулю в спину напарнику, вместе с которым вы прошли огонь, воду и медные трубы – пусть будет так. Жизнь других ничего не значит. Все, что заботит сталкера, – это он сам. И чем быстрее новичок поймет эту истину, тем лучше. Чем раньше он сбросит с себя оковы человечности, тем дольше проживет.

Окончив сбор трофеев, налетчик взялся за почти опустевший в ходе боя магазин, наполнив его патронами из заранее припасенной коробки. Руки дрожали, но бродяга не обращал на это внимания: сохранять хладнокровие во время боя могли только настоящие профессионалы своего дела, а для простых смертных и ухающее сердце, и тремор были в порядке вещей.

Взвалив на плечи немного прибавивший в весе рюкзак, скиталец убедился в отсутствии неподалеку людей или мутантов, затем подобрал учебную гранату и перевел взгляд на солнце. В темное время суток по Зоне лучше не ходить – слишком уж много бродяг не вернулось с ночных походов, но в запасе у него было еще достаточно времени. Дойти с Заставы – так бродяги прозвали окраины аномальной территории – до широко известного в узких кругах бара «150 рад» за пять-шесть часов? Когда-то сталкер по прозвищу Седой посчитал бы это самоубийством. А теперь…