Последний резерв

Так информация и канула бы в Лету, если бы один из офицеров не поставил опыт на себе и своих подчиненных. Он командовал небольшой группой отборных бойцов-охотников за партизанами. Маленькие мобильные подразделения действовали автономно от главных сил, на свой страх и риск. Они скрытно рыскали по джунглям, выискивая отряды повстанцев. Спецгруппы, так же как и партизаны, давно перешли на подножный корм. Если обнаруженный отряд сопротивления был небольшим, то его брали «в штыки» и молчком вырезали. На крупные соединения партизан наводили по радиостанциям или электронным маячкам. Такой маячок, замаскированный под неприметный камень или обломок ветки, незаметно подбрасывали в расположение повстанцев. Электронный «жучок» выдавал в эфир короткие условные импульсы, сообщая разведывательному спутнику-ретранслятору координаты расположения врага.

Охотникам оставалось с безопасного расстояния координировать артиллерийский огонь и удары аэроботов. Такие спецподразделения скользили призрачными тенями под лесным покровом, минируя тропы, броды рек, устраивая засады и внезапные огневые налеты на базы врага.

Чтобы победить партизан, надо было жить, как партизаны, воевать, как партизаны, думать, как партизаны, и даже пахнуть, как они. Для осуществления последнего пользовались специальными аэрозолями, но через неделю жизни в джунглях надобность в распылителях отпадала. Запахи леса пропитывали все, начиная амуницией и заканчивая каждой порой тела.

Спецназовцы быстро перенимали тактику партизан, используя ее на свой лад. Пока крупные войсковые соединения действовали по периметру лесных массивов, сжимая кольцо окружения, группы спецназа в свободном поиске шерстили джунгли. Когда попадалась крупная цель, охотники объединялись и превращались в загонщиков. Они могли сковывать действия отряда колонистов до подхода главных сил или, наоборот, гнать их навстречу регулярным войскам, навязывая бой в невыгодных условиях.

Охотники и повстанцы были вне закона. На них не распространялись правила ведения войны. Ни тех ни других в плен не брали, если не было особой нужды в свежей информации. Обе стороны прекрасно знали об этом и никогда не действовали по-спортивному. У них были свои правила. Вернее, полное отсутствие правил. Главное — выжить в зеленом аду и победить.

Лейтенант Райх, командовавший одной из таких групп охотников, после быстрого «потрошения» языка, взятого во время налета на колонну партизан, был первым, кто узнал о секрете личинок тинь.

* * *

Поначалу пленный отказывался говорить. Он, связанный, лежал на траве у ног командира группы. Заломленные за спину руки затянули двойной петлей, для верности пару раз обмотав запястья веревкой. После этого подтянули руки к ногам и стянули их петлей «набросом».

Из кустарника бесшумно появился сержант. Пленный злобно зыркнул на него снизу вверх.

Заместитель командира нагнулся к нему и прошипел:

— Еще раз так на меня посмотришь, считай, без глаз остался.

После этих слов он так же бесшумно скрылся в кустарнике.

Разведчик выбрался из зарослей на поляну, где возвышался конус муравейника, и замер с поднятой ногой. Он чуть не наступил на странный предмет, по форме отдаленно напоминавший яйцо. Оно было светло-голубым и отчетливо выделялось на подушке зеленых мхов. Сперва спецназовец решил, что он наткнулся на гнездо местной лесной птицы боко.

В нос шибанул резкий запах. Он осторожно сделал шаг назад, не сводя глаз с голубого предмета. Запах стал слабее. На мину находка не была похожа, слишком броская окраска. Да и о пахучих взрывчатых сюрпризах он никогда не слышал. Что-что, а на отсутствие боевого опыта матерый охотник на двуногую дичь пожаловаться не мог. Загадочный предмет был покрыт не то скорлупой, не то плотной кожистой оболочкой. Его хотелось поднять и рассмотреть поближе. Разведчик сдержал неожиданный порыв любопытства. Дураков нет. Здесь, в джунглях, все ученые.

Он лихорадочно перебирал все возможные варианты, торопливо роясь в памяти. Одно он знал точно: неизвестное — значит потенциально опасное. Лучше дуть на молоко, чем остаться без губ. Не сосчитать, сколько самонадеянных новичков он лично похоронил. Только глупец назовет осторожного трусом. Из таких перестраховщиков, если они успевали заматереть, получались настоящие ветераны, краса и гордость их вида войск. Самым лучшим собеседником для себя он считал самого себя. Не перебивает, не умничает, просто идеальный друг. Правда, мысленная беседа давно превратилась в монолог. Но это не беда.

Нет, это не боко. Ни одна птица не станет откладывать свои яйца прямо на влажный мох. Тем более в опасной близости от муравейника. И этот неприятный запах, одновременно такой притягательный и манящий.

Слева, в кустах, раздался шорох. Оттуда выскользнула крупная ящерица. В этой местности их было больше, чем крыс на помойке в городских трущобах. Может быть, это ее яйцо? Отбой, ложная тревога? Ящерица уверенно, по-хозяйски, подскочила к яйцу и положила на него лапку.