Сержант воровато зыркнул по сторонам. Солдаты, зажатые поручнями ложементов, смотрели прямо перед собой, подчеркнуто не замечая, что творится вокруг. Чува перестал шарить по карманам и неподвижно сидел, безвольно свесив голову на грудь.
Сержант «тяжелых» расстегнул маленький клапан кармашка на запястье левой защитной перчатки. Из него он вытащил пахучий темно-смоляного цвета цилиндрик, размером не больше огрызка карандаша. Штурмовым ножом младший командир счистил с «карандашика» прилипшие песчинки. Вездесущий песок имеет противное свойство проникать в любую щель.
— Не пробовал в пленку заворачивать? — прошипел лейтенант сквозь стиснутые зубы. — Попробуй, может, понравится.
Он еле-еле шевелил языком. Шутка получилась корявой. От боли казалось, что мозг переворачивается внутри черепа.
— К хорошему продукту никакая грязь не пристанет, — доверительно прошептал сержант.
Он легко отхватил ножом от мягкого «карандаша» маленький кусочек. Мгновение помедлив, отрезал еще. Порция стала в два раза больше. Командир отделения «тяжелых» кончиками пальцев подхватил лекарство с лезвия и бесцеремонно впихнул пахучий комочек в рот разведчику.
— Жуй! — громыхнуло сверху. — Медленно жуй и глотай.
Командирский бас ни с чем не спутать. Сержант это приказывает или генерал, все равно.
Алешкин послушно шевельнул челюстями. Небо сразу приморозило. Во рту появился приторный вкус корицы с легким оттенком цветочного меда и каких-то незнакомых трав. Слюна загустела, в ней, как в патоке, намертво завязли зубы.
С потолка над лейтенантом свесилась веревка с петлей на конце. Офицер не успел удивиться. Петля развернулась, превратившись в змею с треугольной головой. На шее у нее болталась подвеска с тремя миниатюрными снарядами и гравировкой: «За меткую стрельбу». Ингвар попытался поднять руку, чтобы отмахнуться от черной гадины. Тело не повиновалось, превратившись в камень. Ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Он скосил глаза. Фигуры солдат истончались на глазах и исчезали, превращаясь в туман. Неужели они ничего не видят? С потолка, из стен появлялись новые змеи. И все тянулись к нему, подбираясь все ближе.
Из последних сил разведчик разомкнул челюсти и плюнул, целясь змее в глаз. Попал! Он остался один против всего мира, сузившегося до десантного отсека, который кишел мерзкими гадами всех цветов и размеров.
Змея задергала головой, стараясь стряхнуть плевок. Миг — и она превратилась в цветок на изящной ножке. Бутон треугольной головы распустился, открывая разноцветные лепестки. Повеяло пряным запахом разнотравья. Остальные змеи как по команде замерли, поднявшись на кончиках хвостов. Одна за другой они тоже распускались цветками неописуемых оттенков. Алешкин представить себе не мог, что краски могут быть такими насыщенными и яркими. Лепестки один за другим опадали, укрывая лейтенанта невесомым одеялом. Душистый цветок склонился к разведчику и ласково погладил по лицу, прикрыв глаза Алешкина широкими лепестками. Боль затихла, без остатка растворившись в одуряющем аромате. Цветы с нежными лепестками были повсюду. Вся ткань вселенной состояла из буйства разноцветья и запахов.
Ингвар спал и улыбался. Он был счастлив и бормотал во сне, напевая песню из далекого детства. Цветы мерно покачивались, кивая головками в такт музыке, а некоторые начали тихо подпевать офицеру тоненькими голосками…
— Быстро его торкнуло, — пробурчал один из пехотинцев, снял перчатку и вытер темный плевок с лица. — Быстро и капитально. Аж завидно!
Остальные «тяжелые» поспешно опускали бронестекла забрал на шлемах. Так, на всякий случай.
— Я же говорю, настоящему продукту грязь не помеха, — согласился сержант, а по совместительству доморощенный полевой анестезиолог. Спохватившись, он пророкотал, словно перекатывал во рту свинцовые шарики: — Разговорчики! Даю вводную, персонально для тебя. Подготовиться к отражению воздушной атаки.
— Как это? — ненатурально удивился оплеванный и не в меру болтливый пехотинец. — Здесь даже амбразур нет! У этой железяки только двигатели приделаны и рули управления.
Это было его ошибкой. Пререкаться с сержантом себе дороже.
— Если я прикажу, будешь управлять звездолетом класса «крейсер», — вызверился командир отделения. — Понял?
— Так точно! Буду! — оловянным голосом рявкнул рядовой, став на глазах меньше ростом.
После паузы он осмелился на вопрос. Семь бед — один ответ.
— Почему всего лишь звездным крейсером, а не боевой многофункциональной орбитальной станцией класса «С»? А что, я смогу. Только прикажите!
— Почему? По кочану! По твоему тупому кочану, солдат. Я сказал крейсер, значит… — Конец фразы заглушила звонкая затрещина боевой перчаткой по металлу защитного шлема, скрывавшего под собой пытливый ум рядового.
— Я не понял?! — «Тяжелый» ошарашенно потряс головой.
— Повторяю для особо тупоголовых, — ощерился сержант, поднимая руку для нового удара…