Последний пророк

Наконец Рахмон вынырнул из-за камня длиннорукой тенью, подал знак. Осторожно, как по минному полю, начали спускаться. Метров через сто разбились на три группы, по пять человек. Моя, с Рахмоном во главе, двигалась прямо вперед, две другие заходили слева и справа. Если я правильно понял язык жестов (уже часа два никто из нас не проронил и слова), решено было встретиться на противоположной стороне долины, у смутно серевшей сквозь темень полуразрушенной мечети. Дождавшись, пока звуки шагов ушедших в ночь муджахидов перестали быть слышны, Рахмон снял автомат с плеча, взял его наперевес и негромко вздохнул. Вздох вышел слишком печальный какой-то. Обреченный.

Деревня действительно будто вымерла. Даже пес беспокойный, и тот заткнулся. Мрачные, насупленные, неприветливые, стояли дома-гробницы с узкими окошками, за которыми клубилась сплошная чернота. Каждый из домов мы брали в кольцо, осматривали со всех сторон, обнюхивали. Никаких признаков жизни. Если внутри кто-то и есть, эти люди не опаснее мертвецов. По крайней мере хотелось верить. От дома к дому, от дома к дому… Пока все спокойно, утешал я себя, пока что все абсолютно спокойно… Внезапно Рахмон вздрогнул, замер как вкопанный. По одной лишь его спине можно было понять: что-то не так, опасность! Жестом поманил нас к себе. Я подошел тоже и сразу увидел: на земле, вытянув длинные тощие лапы, лежала косматая дворняга с перерезанным горлом. Оскаленная пасть, полная свежей крови, серебристо-белые в лунном свете клыки, мертвый длинный язык вывалился набок и покрыт пылью. Я дико огляделся по сторонам, перехватило дыхание. Клянусь, если бы было куда убежать, пулей рванул бы с места! До того страшно стало. Они были где-то совсем рядом. Знали о нас, видели, наблюдали. И мы, если так, у них на мушке. В любую минуту…

Постояв еще немного, Рахмон решительно переступил через собаку и зашагал дальше. Мы потянулись следом, гуськом, дыша друг другу в затылок, держа оружие наперевес. До мечети оставалось не так уж далеко, какая-нибудь сотня метров. Обследовали еще несколько мертвых домов — тихо, спокойно, безлюдно. Напрасно вслушивались в оглушительную тишину: враг не подавал признаков жизни, не обнаруживал себя. Умиротворенный пейзаж, призрачный, печальный и загадочный, излучал ровные волны покоя. Луна зависла над самой головой, огромная и ясная, как безмолвный небесный колокол; теплые лучистые звезды мерцали в пространстве, словно там, в параллельной вселенной, раскинулся громадный ночной город с широкими, залитыми электрическим огнем авеню, ресторанами, небоскребами и миллионами бессонных бодрых прохожих, покинувших свои дома в поисках новых удовольствий. Здесь, среди древнего, от праотцев еще, великолепия, очень легко, казалось, можно было не думать о мертвой собаке, забыть о ней. Словно погружаясь в глубокие воды, мое сознание стремилось завернуться в мягкий кокон спасительного полусна — так ребенок прячется под одеяло, спасаясь от навязчивого кошмара.