Последний пророк

С величайшей торжественностью Ошитива отнесла свой кувшин в гончарную мастерскую и поставила его среди других керамических изделий, но на этот раз, хотя жрецы и хвалили ее кувшин, Мокиикс не вымолвил ни слова, а лишь как-то странно смотрел на него, и Ошитива не знала, что означал его взгляд.

Когда ее дождевой кувшин вместе с другими кувшинами был выбран и установлен на площади за день до летнего солнцестояния, Ошитива усердно, как никогда раньше, молилась. Она понимала, что опять находится на грани жизни и смерти. Если снова дождь не пойдет, то ее казнят, а воины-ягуары отправятся на север, в ее деревню, и всех там убьют.

На площади, залитой солнечным светом, который лился с синего безоблачного неба, без устали исполнялись ритуальные танцы, посвященные дождю. Люди воспевали богов и жертвовали им свои скудные запасы зерна, а жрецы, окруженные знатью и воинами-ягуарами, клали сакральную жертву — какого-то беднягу, который должен был отправиться на раскопки небесного камня, — на каменный алтарь, чтобы пролить его кровь и ублажить богов.

Танцы и ритуальные обряды продолжались до глубокой ночи, когда были зажжены тысячи факелов, осветив своим сиянием чистое, звездное небо. А потом все в Центральном Месте замерло. Люди отправились на покой на свои тростниковые коврики, под небольшие навесы, или, свернувшись калачиком, спали прямо под чистым и безоблачным небом. Следующий день был днем солнцестояния, день длиннее ночи. Предвестник погоды предупреждал, что в этот день будет очень жарко. Ожидались крайности во всем. В природе все должно было лишиться равновесия. А зерновые на полях продолжали чахнуть от засухи.

21

Военачальник ягуаров Ксикли позвал к себе четырех самых лучших воинов. Перед тем как выступить, они тщательно подбирали одежду, особенно старательно раскрашивали свои тела, воздавали должное своим богам. С рассвета они постились. Их миссия была священной.

Наконец, в предрассветные часы, Ксикли дал им сигнал и, пока жители Центрального Места спали, воины выступили и, крадучись, направились в то место, где тихо спала девушка с севера — девушка, которая насмехалась над их богами и лишила их кровавого жертвоприношения.

На этот раз, поклялся себе Ксикли, ему никто не помешает: ни жрецы, ни Хакал, ни камни на веревочках. Когда в день солнцестояния первый солнечный луч озарит Центральное Место, они схватят девчонку и приведут ее на площадь, где в ярком утреннем солнце наверняка дождь не пойдет, они распластают ее тело на каменном алтаре и вырвут из ее груди бьющееся сердце.

Не подозревая о том, что где-то поблизости затаились солдаты, Ошитива спала на своем коврике под ивовой крышей кухонного патио. Другие обитатели кухни похрапывали рядышком. Главный Повар, его помощники, мясник, мукомолы и пекари ворочались и беспокойно метались во сне, им снились дождь и кукуруза.

Ошитива видела во сне Аоте: его тело не было изувечено жрецами Центрального Места, он снова стал полноценным мужчиной. Она наблюдала, как он идет по пыльной дороге в защищенный каньон, где столетиями находилась ее деревня. Она видела свою маму, которая смотрела на него с радостным удивлением, а также отца Аоте и всех дядюшек и тетушек, они бегут к нему навстречу, обнимают его, смеются, угощают его и поют, ведут прямо к очагу, чтобы послушать истории об Ошитиве и Центральном Месте. Сцена была такой трогательной, что Ошитива плакала во сне. Слезы текли по щекам, падали на тростниковый коврик, и он становился мокрым. От слез даже промокла ее одежда, неожиданно проснувшись, она сразу поняла, что плакала не она, а небо. Из-за плотных туч на небе уже не было видно звезд, а на Центральное Место обрушился проливной дождь.

Ошитива подскочила со своего места, не обращая внимания на пятерых потрясенных солдат, которые вышли из своего укрытия и изумленно смотрели на небо. Ошитива вместе с другими жителями Центрального Места помчалась на площадь, чтобы танцевать и смеяться, подняв руки навстречу дождю и подставив открытый рот, чтобы вдоволь напиться благословенной водой. По всей равнине люди выставляли под дождь кувшины, миски и непромокаемые корзины, они вброд переходили узкую реку, которая теперь стремительно неслась, становясь все шире и шире, они сбрасывали с себя одежду и танцевали обнаженными под дождем.

Ксикли и его люди с перекошенными лицами отправились обратно к себе в бараки, чтобы исполнить свои ритуальные танцы.

Господин Хакал, впервые за две недели появившийся перед народом, тоже стоял на площади, подняв руки, а с его великолепного головного убора стекали струйки дождя, плащ из перьев блестел от влаги. Факелы шипели и гасли, поэтому в долине было мало света, но все видели фигуру своего Господина: его золото и браслеты ярко блестели сквозь дождевую завесу. Он нараспев начал восхвалять богов, и другие голоса подхватили его песнь, пока все голоса Центрального Места, тысячи голосов, не слились в один мощный голос, который благодарил богов за то, что они ниспослали в долину дождь.