Последний приют призрака

Сколько ни писал Панкратов Тамаре с начала войны, она не отвечала ни на одно письмо. Конечно, военная почта – не самый надежный способ связи, это Панкратов знал точно: скольких фронтовых почтарей он перевязывал, оперировал, а скольких видел убитыми! И все же его тревожило это упорное молчание женщины, которая любила его и которую полюбил, не мог не полюбить он.

В конце концов, спустя два месяца, истерзавшись неизвестностью, Панкратов отправил настойчивое письмо своей тете Наташе, которая жила в Сокольниках и которую они с Тамарой и Сашей навещали как раз 22 июня, услышав именно там сообщение о начале войны. Панкратов написал – и вскоре получил ответ! Тетя Наташа съездила в Москву и попыталась разыскать жену любимого племянника. Кстати, чтобы не волновать тетушку попусту, Панкратов сразу, как переехал к Тамаре, сообщил, что они уже расписались, иначе тетя Наташа покоя бы не дала ему упреками. С ее точки зрения и так был непорядок, что Виктор взялся «бить клинья» к женщине с ребенком и в конце концов женился на ней, а не на молоденькой, нетронутой девушке, с которой мог бы завести своего собственного, родного сына! Разумеется, ей было совершенно бессмысленно даже пытаться объяснять, что Саша, найденный Панкратовым на ночном Сретенском бульваре, был ему роднее, дороже и жизненно важнее всех могущих быть у него «своих» детей. Да он и сам не вполне понимал сути своей привязанности к этому ребенку, ответственности за него и особенной, отеческой к нему любви. Ему неловко было бы даже самому себе признаться, что к Тамаре он начал «бить клинья» именно из-за Саши. Ну а перед Тамарой он стыдился того, что фактически она стала для него этаким гнездом, куда он подложил чужого птенца, чтобы обеспечить для него хороший семейный уют…

Итак, тетя Наташа побывала в Москве, на улице Спартаковской, однако Тамары с Сашей не нашла. По рассказам соседей, за ними – по поручению бывшего мужа Тамары, кавторанга Александра Морозова, – заехали какие-то люди и увезли их в эвакуацию, вроде бы в Куйбышев. Об этом она и сообщила племяннику, многажды извиняясь за то, что вынуждена его расстроить и огорчить.

Впрочем, Панкратов испытал тогда не просто огорчение или расстройство. Он ощутил враз горе и страшную растерянность. Ничего не знать о Саше – это было для него то же самое, что проснуться однажды утром на опустевшей Земле и не представлять, что случилось со всеми остальными людьми. Конечно, он не понаслышке знал о превратностях войны, однако считал их применимыми только к себе, к себе одному. С ним что угодно могло произойти, и это не так уже страшно. А теперь вдруг оказалось, что этим превратностям подвержены и Тамара с Сашей…

Однако, как это ни странно, при этом Панкратов ощущал и странное спокойствие: если Морозов позаботился о Тамаре, значит, он еще питает к ней какие-то чувства, значит, не покинет ее, то есть если Панкратов будет убит, рядом с Тамарой останется мужчина, который поможет ей вырастить Сашу.

Думая об этом, Панкратов не ощущал даже ревности: все мысли его были устремлены только к Саше, только о нем были все заботы!

В таком странном, раздвоенном состоянии он находился некоторое время, как вдруг ему пришло письмо от соседки по улице Спартаковской – Люси Абрамец. Оказывается, Тамара написала ей с просьбой пересылать ей письма Панкратова, если таковые будут, или хотя бы сообщить номер его полевой почты. Это произошло уже после того, как приезжала его тетка из Сокольников, однако она оставила номер его полевой почты, вот туда Люся Абрамец и переправила ему Тамарино письмо в надежде, что Панкратов его получит и прочтет.

Люся Абрамец, кто бы мог подумать! Это была не слишком-то приятная женщина, довольно склочная и скандальная, от нее меньше всего следовало бы ожидать такой предупредительности, однако не зря говорят, что война меняет людей. Вот и Люсю изменила – да еще как!

Впрочем, обо всем этом Панкратов подумал уже потом, когда наизусть выучил Тамарино письмо. Оно было довольно кратким и сухим: ведь писала она не любимому своему Виктору, а чужим людям, – однако из него Панкратов узнал все, о чем хотел знать: Тамара находится не в Куйбышеве, а в Горьком, они с Сашей живут у какой-то чудесной, очень доброй молодой женщины по имени Ольга Васильева, в ее доме на улице Мистровской, 7а. У Ольги есть дочка Женя – Сашина ровесница, и дети крепко подружились, их водой не разольешь, ну прямо как брат с сестрой! Саша вполне здоров, она, Тамара, тоже. Горький, к счастью, не бомбят, жизнь здесь не слишком сытая, но, во-первых, так сейчас везде, а во-вторых, они не бедствуют…

У Панкратова такая тяжесть сошла с души, когда он прочитал обо всем этом! Правда, имя этой женщины, Ольги Васильевой, почему-то показалось ему очень знакомым. Он готов был поклясться, что уже слышал это имя, и про дочку Женю откуда-то знал… Впрочем, Панкратов понимал, что этого никак не может быть, а потому не задумывался об этом, а просто радовался, что Тамара и Саша нашлись и теперь уже не потеряются.