Последний поворот на Бруклин

Когда она добралась до Голди, одна из девочек помогла ей подняться по лестнице и дойти до кресла. Она попросила, чтобы кто-нибудь закурил ей сигарету, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, позволив руке и телу задрожать, с трудом вытянула ногу и застонала. Девочки, сгрудившись вокруг, задавали вопросы, удивлялись, восторгались зрелищем и бурно радовались нежданному нарушению однообразия – однообразия последних нескольких дней, которое осточертело им даже с бенни и травой и вынуждало их сидеть, просто сидеть, скулить по поводу жары, точно усталые клиенты, вспоминать о взбучках, полученных от хулиганов, и о пристальных взглядах натуралов. А Жоржетта кривила лицо от боли, хоть и не слишком заметно, и они удивлялись и восторгались. Голди дала ей полдюжины бении, она поспешно проглотила их, запила горячим кофе – и сидела молча… пытаясь сосредоточиться на действии бенни (и позабыть о своей комнате и о прошедших нескольких днях); не желая дожидаться, когда бенни растворится, абсорбируется кровью и растечется по организму; желая, чтобы немедленно начало сильно колотиться сердце; чтобы немедленно начался легкий озноб; желая немедленно начать врать. Немедленно!!! Когда она открыла глаза и с висящими плетьми руками печально покачала головой, все затараторили и завизжали… Шепотом заговорив, она стала отмахиваться от вопросов, кивать и, медленно поднося к губам сигарету, делать неглубокие астматические затяжки. Ей дали еще кофе – пошла приятная дрожь, заколотилось сердце, – она закурила еще одну и слегка выпрямилась в кресле. Голди спросила, стало ли ей лучше, и она сказала, да, мол. Немного лучше, спасибо. Пыхнуть не хочешь? А что, у вас есть? Конечно, голубушка. Голди дала ей косяк, и Жоржетта глубоко вдохнула дым, стараясь, изо всех сил стараясь не закашляться. А все смотрели и ждали, когда Жоржетта наконец оттает и накрасится – когда можно будет засыпать ее вопросами. Ну что ж, должна сказать, сейчас ты выглядишь гораздо лучше. А то когда пришла, на тебе просто лица не было. Я несколько дней была на голяке. Дней? Что случилось? Да, расскажи, голубушка. Есть еще пыхнуть, Голди? Конечно. Ты что, так и будешь сидеть всю ночь, или все-таки расскажешь, что случилось? Да будет тебе, мисс Ли! Ты что, не видишь, бедняжка очень нервничает! Орать не обязательно, мисс Щель. Мне просто до смерти хочется узнать, что случилось, только и всего. Ничего, ничего, голубушка… Ах, спасибо, Голди!.. Я все понимаю. Сейчас, только возьму себя в руки, и все расскажу. Она докурила второй косяк и рассказала им о том, как была ранена; как все затеял этот урод Гарри; как врач не дал ей ничегошеньки – даже ни одной таблеточки немби; и как ее держали в комнате взаперти и никого к ней не пускали, а я слышала, как пару раз приходил Винни, но его тоже не пустили; и как она презирает своего братца, этого урода, и как одним ударом сбила его с ног и прямиком вышла из дома. То есть прямиком мимо него, голубушка, прямиком мимо него – эх, видела бы ты его рожу! он так и обалдел, просто обалдел. Да, врезала я ему от души! Ах, как чудесно! Просто чудесно! Ах, жаль, меня там не было! С удовольствием бы посмотрела, как ты вырубаешь этого здоровенного урода. Никогда не забуду, какую гнусную сцену он нам закатил. Никогда! Все эти натуралы – сплошь подонки. Все захлопали в ладоши, заохали, заахали и решили устроить вечеринку в честь Жоржетты и победы над Артуром.