Последний поцелуй

После нескольких лет пребывания в плену знаю, я нужна до тех пор, пока моя работа не будет завершена. Этот человек знает, что я Император, и похоже, не возражает. Но я ему доверяю не больше, чем Хадсону, который угрожал убить мою семью. Знаю, эти люди опасны.

Никто не получит мою информацию, пока я не позволю. Даже, если его взгляд на моей груди заставляет меня задаться вопросом, как это было бы, если бы он коснулся меня.

Поэтому я сижу и сочиняю SQL-запрос, который выглядит очень запутанным, но честно говоря, является мусором. Я доедаю бутерброд, допиваю воду и жду, пока Василий вернётся в комнату.

Через некоторое время он возвращается и подходит к моему стулу, кладя на него свою большую руку.

– Ты нашла мою информацию?

– Я выполняю запрос, – отвечаю я ему.

Я – хороший лжец, потому что не испытываю эмоций. Могу солгать кому-либо с бесстрастным лицом.

– Я создала перекрёстный запрос на эти три таблицы, которые ищут конкретные ссылки на продажи. Каждая таблица содержит более двух миллионов строк...

Василий пристально смотрит на меня.

– Долго?

– Три дня, – вру я.

Через три дня у меня будет большее представление о том, чего хочет этот человек.

Он ругается по-русски.

– Нам придётся остаться здесь на три дня?

– Да, – лгу я. – Я не могу отключиться от сети, или придётся заново начинать запрос. Ты хотел Императора. Вот, так я работаю.

– Нам нужно продолжать. Мы не можем оставаться здесь.

Я протираю пальцы влажными салфетками и провожу ими по клавиатуре.

– Мне нужно прервать запрос?

– Нет, – говорит он, касаясь моих рук.

Он гладит мою кожу кончиками пальцев, и я инстинктивно отшатываюсь. Мою кожу немного покалывает, и я вспоминаю, как пила его водку. Преднамеренно пила там, где пил он, чувствуя эйфорию. Думаю о том, что он передал мне на кожу своих микробов через это прикосновение. По какой-то причине не протестую, как сделала бы обычно. Это потому, что мы уже обменялись микробами?

Думаю о том, что он рассказывал мне. Что он хочет засунуть свой член между моих грудей и заставить лизать его. Представляю этот сценарий, и в моём воображении слишком много человеческих жидкостей. Не уверена, нравится ли мне это.

Однажды у меня уже был секс, и это было очень неприятно. Большинство считает, что я девственница, но нет. Как и всегда я использовала научную теорию. Я сформулировала гипотезу – могу ли я наслаждаться сексом? Я видела Дениэла с одной из его подружек в сарае на ранчо моих родителей, и они выглядели так, будто безумно наслаждались сексом. Поэтому я тоже захотела попробовать. Я выбрала одноклассника в колледже, который казался мне приятным на вид, и спросила его после уроков, не хочет ли он со мной переспать. Он хотел, и мы пошли в номер в гостинице. Меня так расстроили одеяла и микробы, которыми был полон тот номер, что мне сложно было сосредоточиться. Мои воспоминания о том сексе ограничиваются тем, что он несколько раз схватил меня за грудь, а потом воткнул в меня член. Мне было больно. Когда он закончил, из него вылилось много выделений, которые больше всего беспокоили меня. Я накричала на него за то, что они могли просочиться в меня, и убежала в душ.

И это конец.

После этого ужасающего опыта я провела исследования и выяснила, что эякуляции из члена после сексуальной активности – это нормально. Но я не нашла в сексе ничего приятного. Ни прикосновений, ведь человеческая кожа выделяет жидкости. Ни поцелуи, ведь открытые человеческие рты полны микробов. Ни пенисы. Пенисы вообще ужасны.

Но мне нравилось то, что Василий рассказал, будто хочет сделать со мной. Я позволю ему смотреть на меня, но не трогать. Не люблю прикосновений.

– Мы останемся здесь, – говорит он. – Пока.

Я моргаю. Я думала о сексе, и не помню нашего разговора.

– Останемся где?

– Здесь. В этом отеле. «Тиволи Мофаррей». Мы должны быть осторожны. Тебя будут искать.

Ох. Я поняла.

– Мы можем замаскироваться? Если мы спрячем нашу внешность, людям будет сложнее найти нас. В одном из исследований полицейских исследований о фотороботах более восьмидесяти процентов были признаны неточными...

– В маскировке нет необходимости, – говорит он, перебивая меня. – Ты не выйдешь из отеля.

Но я уже в восторге от мысли о маскировке.

– Мне нужна чёрная водолазка и кожаные штаны. И стрижка! Может быть, мне побрить голову.

– Никакого бритья. Мне нравятся твои волосы.

Он протягивает руку и гладит одним пальцем мои волосы.

Ничего не чувствую, это же волосы, но я смущена и довольна. Мне нравятся прямые комплименты. Люди так часто пытаются скрыть то, что имеют в виду на самом деле. Я скучаю по прямоте. Ему нравятся мои волосы.

– А что, если я просто покрашусь?

– Покраска приемлема, – задумчиво говорит он, все ещё гладя мои волосы. – Какой цвет ты хочешь?

– Мой любимый цвет – зелёный.

– Идея в том, чтобы стать незаметной.

Ой. Я задумываюсь на секунду. Я натуральная блондинка, но у меня тёмные брови, поэтому я не буду выглядеть глупо с тёмными волосами.

– Коричневый? Натуральные шатены составляют шестьдесят процентов населения Северной Америки.

Он ещё гладит мои волосы.

– Да. Шатенка. Пока.