Последний полустанок

— Для вас это вполне закономерно, — многозначительно заметил Толь Толич. Но к делу. Что вы от меня хотите?

Тут вмешался Бабкин. К делу так к делу.

— Нам бы хотелось поскорее увидеться с товарищем Дерябиным. Он скажет, где установить прибор.

— Вы бы еще завтра приехали, — обозлился Медоваров. — Отправку «Униона» я откладывать не могу.

Багрецов заинтересовался:

— Какого «Униона»?

— Это вам знать не положено.

— В таком случае прошу извинения, — подчеркнуто холодно сказал Вадим. — Но мы не в первый раз встречаемся с автоматическими радиометеостанциями. Обычно их называли «АРМС». А «Унион» — это что-то новое. Но можно спросить, на какое время назначена отправка?

Медоваров встал из-за стола, подошел к стоящему на тумбочке магнитофону и включил его. Послышались звуки старинного вальса. Заложив руки в карманы и плавно покачиваясь в такт музыке, Толь Толич лениво увещевал Багрецова:

— Поймите, золотко, что ваше любопытство неуместно. Мало ли какие у нас есть соображения. Ведь вам это безразлично. А к тому же…

— Продолжительный звонок междугородной станции прервал его на полуслове. Толь Толич приглушил музыку и нервно схватил телефонную трубку.

— Москва? — Видимо, он с нетерпением ждал этого звонка. — Нет? Откуда? Какая Хачапури? Хашпури? Опять не так? Ну, все равно… Кого вам надо? Начальника? Я начальник… Медоваров. Что? Разбился наш самолет? Есть жертвы?.. Только летчик? Насмерть? Комиссия вылетит из Москвы?.. Кого от нас? Ничего, посоветуемся. Пришлю прямо на место катастрофы… Сообщите координаты… Записываю… В двадцати километрах от станции… Долина реки… Причины? Причины?.. Загорелся? Столкновение… С чем? С чем? С орлом? Не может быть… Ничего, доищемся…

Положив трубку. Медоваров снял ермолку и вытер ею вспотевший затылок.

— Ну и штука!..

Потрясенные известием, молодые инженеры стояли молча, не шелохнувшись. «Видно, не легко сидеть на этом месте», — подумал Багрецов, и в сердце его шевельнулось что-то вроде сочувствия Медоварову.

— А может, он еще жив? — непроизвольно вырвалось у Вадима.

— Кто жив? Что жив? — словно очнувшись, встрепенулся Толь Толич. — Вы еще здесь? Командировки я потом отмечу. А сейчас отправляйтесь в город, пока автобус не ушел. Здесь у нас общежития нет.

— Нам нужно договориться с товарищем Дерябиным, — возразил Бабкин.

— Потом, потом. Отправка «Униона» откладывается. Вы же слыхали? В крайнем случае обойдемся без ваших игрушек.

Тут уж хотел возразить Багрецов, но не успел. В комнату вбежал худощавый человек с усталым, болезненно-бледным лицом.

— Что же это творится, Анатолий Анатольевич? Я настаиваю на скорейшей отправке, а Борис Захарович все еще ждет какие-то приборы из Москвы.

— Здесь его приборы, — отмахнулся Медоваров. — Да что толку-то?

— Здравствуйте, Серафим Михайлович, — с поклоном приветствовал его Бабкин, выступая из полумрака. — Узнаете? Я когда-то с вами немного работал.

— Ну как же не узнать? — и Серафим Михайлович радушно пожал ему руку. Тимофей Васильевич?

Бабкин застеснялся и даже покраснел. Сколько времени прошло, а ведь помнит по имени-отчеству!.. Конструктора Пояркова он встречал, когда вместе со своим начальником Дерябиным устанавливал в летающей лаборатории метеоприборы, а потом и телевизионную аппаратуру. (Димка в это время путешествовал по Волге догонял экспедицию, куда его никак не хотел брать Толь Толич.) Много воды утекло с тех пор, но память о хороших людях вроде Пояркова не исчезает.

— А это ваш знаменитый друг? — спросил Поярков, взглядом указывая на Багрецова. — Не его ли прозвали «инспектором справедливости»?

— Нет, — поспешил ответить Бабкин, — тот был совсем другой. А что касается приборов, то мы один привезли.

— Так что же вы здесь делаете? — Поярков нервно закурил. — Бегите к Борису Захаровичу, а то опоздаете.

— Не опоздают, — мрачно проговорил Медоваров, пришлепывая спадающую ермолку. — Отправка откладывается.

— Как так? Набатников звонил: небывалая вспышка космических лучей. Здесь дорог каждый час, каждая минута!

— Ему минута дорога, а мне голова! — раздраженно отпарировал Медоваров. Хотите, чтобы меня по башке стукнули? Разве я могу взять на себя ответственность после того, что случилось? — и он рассказал о катастрофе.

Поярков побледнел еще больше.

— Погодите. Но кто же погиб?

Вынув из стола толстую бухгалтерскую книгу, Медоваров перелистал страницы.

— Ну да! Так я и знал. Охрименко отличился. Дисциплинка у него всегда хромала.

— Петро! Да ведь это же наш Петро! — Поярков выронил папиросу и, обхватив голову руками, бессильно опустился в кресло.

Медоваров нетерпеливо постукивал толстым карандашом по столу, и Багрецову казалось, что Толь Толич думает лишь об одном: когда же кончатся неуместные здесь переживания. Ну друг у Пояркова погиб. Теперь уж ничего не сделаешь. А за дисциплинку спросят с живых, и прежде всего с начальства. Но не такой человек Медоваров, чтобы попасть под удар. Наверное, у него заготовлены все оправдания в документах и приказах.