Последний полустанок

Времени оставалось мало. В кабину забегали какие-то инженеры, судя по всему, к метеорологии касательства не имеющие, торопили, отчего у Багрецова падала из рук отвертка и дело не спорилось. Собственно говоря, дело-то было несложное: подсоединить прибор к выводной трубке, которая проходила сквозь крышу кабины, подвести питание, включить в радиопередающую систему и проверить, как это все будет работать.

Радиостанция включалась автоматически на несколько минут, за это время нужно было передать не только показатели, определяющие влажность, но и целый ряд других: температуру, давление, направление и силу ветра, — короче говоря, все то, что интересует синоптиков при составлении карт погоды.

В кабине метеостанции была установлена стандартная аппаратура, поэтому даже не такие опытные специалисты вроде наших инженеров смогли бы разобраться в схеме соединений и включить нужный прибор. Теперь оставалось лишь проверить на контрольном приемнике, как будут слышны сигналы. Непосредственно возле мощного передатчика это не делается, нужно отойти подальше. Вот почему друзья оказались не возле ангара, а в кустах у подземного склада.

— Я до сих пор не могу прийти в себя из-за этой катастрофы, — говорил Багрецов, рассеянно поворачивая ручку приемника. — Какая-то паршивая птица, нелепая случайность — и человека уже нет.

Сдвинув на лоб кепку, Тимофей почесал затылок.

— Всякие бывают случайности. Идешь себе спокойно, ни о чем не думая, и вдруг падает тебе на голову цветочный горшок. Потом в стенгазете заметка: «Трагическая смерть…»

— Без шуточек не можешь?

— Какие тут шуточки? Это просто самозащита. А у тебя, я смотрю, руки дрожат. Ведь успели же. Осталось только проверить.

Багрецов положил приемник в карман.

— Да, конечно, глупая мнительность.

Вдали послышался собачий лай. Вспыхнул карманный фонарик, луч его побежал по тропинке. Лохматый одноглазый пес бросился к Багрецову и, вдруг остановившись, ласково завилял хвостом.

— Здоровеньки булы, громадяне! — певуче приветствовала их девушка, закутанная в желтый мягкий шарф. — Вас действительно только с собаками сыщешь.

Она пришла не одна. Кто-то стал рядом и, как бы гордясь, что сопровождает столь прекрасное существо, сначала осветил безукоризненно правильное лицо с пухлыми, ярко очерченными губами, блестящими и в то же время холодными глазами, чуточку капризным тонким носом, персиковым румянцем на полных щеках… И лишь тогда мельком остановился на удивленно восхищенном лице Багрецова и недовольном — Бабкина.

— Римма, — деловито представилась она, протягивая руку Багрецову, потом небрежно Бабкину, который, видимо, не произвел на нее никакого впечатления. — Начальство приказало мне отдать ваши командировки. Через полчаса пойдет дополнительный автобус. Поедемте вместе, громадяне. Если бы вы знали, как я тороплюсь!..

Тут послышался хрипловатый басок ее невидимого спутника:

— Я думаю, Риммочка, что вам удобнее воспользоваться моей машиной. Быстрее.

Римма равнодушно повела плечами.

— Об этом не может быть и речи. Вы же обещали, товарищ Семенюк…

— Пожалуйста, — обиженно произнес Семенюк. — Но я бы мог и товарищей подбросить.

Бабкину не понравилась эта снисходительность.

— Благодарим вас, — сказал он, прикрывая зевок рукой. — Мы должны еще кое-что проверить. Потом сами доберемся.

Вадим растерянно смотрел на Римму. Она казалась ему существом из другого мира и абсолютным совершенством, которого он не встречал даже на картинах прославленных мастеров. Возможно, виной тому была неожиданность ее появления, неверный свет фонарика — он как-то по-особому подчеркивал прекрасные девичьи черты… Но скорее всего тут скрывалась иная причина, а именно: обычная Димкина восторженность и глубокое преклонение перед женщиной, как самым изумительным чудом природы.

Он держал в руках командировочные удостоверения, переданные Риммой, и чувствовал, что от них струится запах тонких духов. Ну, да это понятно — она вынула удостоверения из сумочки.

Но кто же такой Семенюк? Он прячется в темноте — то ли из скромности, то ли из высокомерия. Единственно, что мог заметить Вадим, — его невысокий рост и довольно щуплую фигуру. А Римма? Высока, чуточку полновата, и это ей очень идет. Но особенно покорила Вадима ее певучая украинская речь.

Поглаживая собаку, Римма ласково приговаривала:

— Хиба я не чую, що зараз буде розлука, мий коханий. — И потом, повернувшись к спутнику, сразу, без всякого перехода уже по-русски: — Да, Тимошку берут, а возьмут ли нас — еще неизвестно.

Тимофей все время поглядывал на часы, не обращая внимания на ее болтовню, но тут удивленно переспросил:

— Почему Тимошку?

— А я знаю? Научная сила. А мы пока еще недостойны. Хотелось бы, конечно, горы посмотреть, да наше начальство боится. Говорит, там сидит какой-то Набатников — ужасная собака, злющий…

Трудно Тимофею смириться с подобной клеветой. Он сдвинул на затылок кепку.

— Набатникова не трогайте. Мы его получше вас знаем. Да и вообще, что за манера так разговаривать? Какой-то Тимошка… Ведь у него, наверное, и отчество есть?..

Римма изумленно взглянула на Бабкина и откровенно захохотала.