Последний полет Кассандры

— Си-Маллоу 434, — сказал Лестер.

Маленький каменный шарик. Технически он не относился к атонам, поскольку никогда не пересекал орбиту Земли. Даже до Венеры не долетал.

— У него фиксированное положение, — продолжил Лестер. — Всегда обращен к Солнцу одной и той же стороной. Соответственно, другая сторона всегда направлена от Солнца. И всегда в тени. Если на темной стороне положить лед, он там навсегда останется. И глянь на визуализацию…

Изображение скакнуло вперед. Черная точка на фоне солнечной короны стала приближаться и увеличиваться, пока скрытые во тьме детали не оказались ясно различимы.

— По мне так это похоже на лед.

— Это далеко?

— Ну так себе, — ответил Лестер. — Два дня ускорения, чтобы скоординировать орбиты. Но это только если пропустим Дедал-19. Поменяемся с ними в графике и изменим угол перед включением тяги. Делов-то.

Дариус почувствовал, как в душу тихим убийцей крадется надежда. Он покачал головой.

— Ну нет. Бесплатная вода лежит там и ждет, пока кто-нибудь за ней придет? Люди поколениями ковырялись в этих камнях. Не может быть, чтобы все это время лед лежал там нетронутый.

— И я так думал, — ответил Лестер. — Но глянь. Большинство работ проводится в окрестностях земной орбиты. Этот астероид не залетает так далеко. Это практически вулканоид.

— И все равно. Он должен быть силикатным с высоким альбедо. Не ледяным.

— И… — Лестер отвел взгляд. По руке Дариуса пробежали мурашки.

— И?

— Он в зоне военного карантина ООН, — сказал Лестер. — Уже сто шестьдесят лет. Его нет ни в одном списке на геологоразведку. Даже как вариант нигде не появляется.

— Военного. Карантина.

— Ты не служил, Дар, — сказал Лестер, — и не понимаешь. Думаешь, раз военные, то все работает как часы, все под контролем, все по уставу. Я оттрубил двадцатку, и точно тебе говорю — ничего подобного. Слышал историю про охрану и скамейку?

— Про что?

Лестер махнул рукой, словно что-то смел.

— Старая байка. Ну, короче. Поступает в крепость новый командир. Приходит, начинает осмотр. И видит — посреди двора стоит скамейка, а по бокам охрана. Смены, караулы, все дела. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Дождь, снег, ветер — неважно. Охрана всегда на месте. Ну и новый командир в непонятках. Начинает поднимать старые записи, искать, зачем это все. Что такого в этой скамейке, что ей столько внимания. Несколько недель ищет, наконец находит. Пятьдесят лет назад скамейку покрасили и командир поставил охрану, чтобы никто не уселся на сырую краску. Приказ так и не отменили. Все просто забыли. — Лестер усмехнулся. — Вот и здесь то же самое. Вещи то и дело теряются или забываются. Постоянно. И тут как раз такой случай. Я знаю.

Дариус чувствовал, как внутри, словно пузыри газа в пиве, поднимаются возражения. Даже будь Лестер прав, мало ли какой корабль мог нарушить карантин и утащить весь годный лед десятки лет назад. А может, там и нет годного льда. Или все кругом напичкано полуживыми от старости ядерными зарядами, оставленными чиьм-то прадедом-параноиком, которые только и ждут, чтобы кто-нибудь задел растяжку. Все говорило, что соваться туда не стоит. Лишь один аргумент твердил обратное: Лестер тоже думал обо всем этом, и все равно хотел попробовать. «Кассандра» значила для команды достаточно, чтобы ради нее пойти на риск. А если Лестер в деле, Дариус и подавно.

— Давай-ка посчитаем курс, — сказал он, — а уж потом посвятим Эми и Эбрил. Без давления, без уговоров. Просто предложим вариант, и если кто откажется, все отменяем. Согласен?

Лестер улыбнулся.

— Единогласно или никак.

Никакого «никак» не случилось.

Тягу рассчитывали не из соображений скорости или комфорта, а так, чтобы минимизировать отработанное тепло. И все равно решили, что лучше сделать внутри еще на полградуса теплее, чем тратить воду на охлаждение корабля, так что рециркуляторы изо всех сил старались сохранять в корабле низкую влажность. Дариус сидел в своем амортизаторе, обливался потом и грезил не о богатстве и не о свободе. Он вспоминал зимние утра на берегах Сены и вкус кубиков льда на губах. Температура росла, части корабля, нагреваясь, натягивались и меняли взаимные напряжения, и каждое изменение показаний термометра заставляло корабль звучать по-новому. Как только корабль вышел на расчетную орбиту, они погасили привод. Излучаемого Солнцем тепла хватало, чтобы температура корабля медленно ползла вверх. Дариус знал, что в какой-то момент они зайдут слишком далеко, и баланс между приходящим теплом и уходящей водой сместится в точку, после которой любой путь к Луне кончится тем, что они зажарятся до смерти в своих амортизаторах. Причем предупреждений не будет. Они могут пройти точку невозврата и даже не заметить. Всякий раз, как выдавалась свободная минута, Дариус прогонял по новой расчеты и планировал стратегии отхода