Последний полет «Ангела»

— Нет. А душа горит, — пожаловался Алексей. — Вчера провожали в командировку, перебрали обороты, мотор, — он ткнул пальцем себя в грудь, — дымится.

— Бывает, — понимающе протянул Цыркин.

— Не знаю, сколько бы сейчас дал, лишь бы голова перестала потрескивать. — Алексей сказал это с неподдельной тоской.

— Раз приезжий, почему без вещей? — подозрительно спросил Цыркин. В руках у Алексея был один портфель.

— Какие вещи, если приехал на один день? Завтра и укачу из вашего негостеприимного града.

— Ладно, переночуешь у меня, — смилостивился Цыркин. — Червонец за бутылку, пятнашка — за ночлег. Осилишь?

— Смогу, — оживился Алексей.

Все шло по плану. Цыркин не устоял перед возможностью ободрать приезжего.

— Пошли, — поднялся сторож с крылечка. — Отведу в свои хоромы.

У глухого забора.«хором» Цыркина их ждали Шамшин и Федан.

— Гады-ы! — прохрипел Цыркин, понявший все, и выхватил нож. Федан ловко перехватил его руку, посоветовал миролюбиво:

— Затихни! Отлетался… Ангел.

И услышав давнюю свою кличку, Цыркин действительно затих, только вот в машину после обыска с понятыми в доме все не мог забраться, упирался руками в проем дверцы, словно надеялся, что случится чудо и ему скажут: «Вы свободны, просим нас извинить».

Но ничего подобного не могло произойти, ибо теперь ошибка исключалась — у Цыркина в тайнике нашли немецкие документы на имя обер-лейтенанта Красовского Георгия И. с фотографиями Цыркина, а под крышкой стола — прикрепленный так, что легко извлекался, парабеллум.

— Зачем вы их хранили? — спросил Шамшин.

Это было действительно странным.

Цыркин пожал плечами, гримаса боли проползла по его лицу. Разве можно объяснить этим молодым, как он ненавидел и их, и все, что было за ними, что они олицетворяли? Разве поймут они, узнав, как глухими ночами в таком же глухом одиночестве доставал он из тайничка удостоверение обер-лейтенанта, всматривался в себя, молоденького, и видел: вот идет он по земле не ангелом — дьяволом, и от движения его бровей зависит жить или умереть встречным двуногим, по недоразумению называющимся людьми. «Чем больше вы их уничтожите, тем безопаснее будете чувствовать себя в будущем», — так говорил ему в минуты откровенности Коршун. И он уничтожал… Стрелял, жег, вешал, давил грузовиком, на котором передвигалась его команда. Он делал то, о чем мечтал его отец, по милости Советов из богатейшего человека, перед которым до революции заискивал весь городок, превратившийся в озлобленного субъекта, строившего из себя на шахте «ударника».

Много раз хотел он уничтожить эти документы, но рука на них не поднималась — это для него было все равно, что убить себя. А еще он надеялся, что парабеллум пригодится…

В самолете Алексей сидел рядом с Цыркиным. Стюардесса принесла аэрофлотский обед, и Цыркин аккуратно поел, все сложил на поднос.

— Может, поговорим? — предложил он Алексею.

— Не о чем нам с вами беседовать, Цыркин, — ответил Алексей, брезгливо отодвинувшись от своего соседа.

— Неужели не интересует, как мне удалось так долго от вас скрываться? — Цыркин прятал глаза под тяжелыми веками, говорил глухо, покашливая в сухонький кулачок.

— Это мы и без вас выясним.

— Молодой, а убежденный, — словно бы про себя пробормотал Цыркин.

Алексею было неприятно находиться рядом с ним, в соседних мягких креслах самолета, однако что поделаешь, у каждой ситуации есть свои издержки. Еще удивляло, что Цыркин старательно выполнял все распоряжения на световом табло: «пристегнуть ремни», «не курить». «Неужели еще на что-то надеется?» — с недоумением подумал Алексей.

…Мать Зинки опознала Цыркина сразу:

— Он, Ангел.

— Ты зачем навела их на мой след, старая ведьма? — поинтересовался без особой злобы Цыркин. Он уже понял, что игра не просто проиграна — подводится черта под всей его жизнью.

— Помнишь Пашу? — срывающимся голосом спросила старуха.

После недолгого раздумья Цыркин покачал головой:

— Нет. Кто такой?

— А я помню и не простила его тебе.

Майор Устиян, когда допросы Цыркина уже близились к завершению, предложил ему:

— А теперь расскажите, как к вам попали документы Красовского.

— Выясняйте сами, — ухмыльнулся Цыркин.

— Уже выяснили. Красовский был командиром вашей роты. Рота попала в окружение, остатки ее пытались выбраться к нашим. Личный состав роты сражался геройски, даже немцы это оценили. Последний бой рота, точнее то, что от нее осталось, приняла у населенного пункта Заозерье. Немцы предлагали, как они говорили, «почетный плен». Рота предпочла смерть. Капитан Красовский был тяжело ранен, вы добили его, сняли с него форму и взяли его документы. Вы, Цыркин, один остались в живых, и когда вышли к немцам с поднятыми руками, они считали, что взяли в плен мужественного капитана Красовского. Так?

Цыркин промолчал, он смотрел на Устияна безразлично, часто моргая. О волнении его свидетельствовали лишь слегка подрагивающие руки, которые он не знал, куда деть.