Последний оракул

Монк первым двинулся по крутой тропинке. Он помогал спускаться Петру, а Константин держал за руку сестру. После того как они покинули солнечный склон и вступили в тенистую зону, очертания младших детей стали размытыми.

Здесь деревья – преимущественно сосны и березы – росли гуще, но, по мере того как они углублялись в лабиринт больших и малых ручьев, заливавших болотистую долину, им все чаще встречались опустившие ветви к воде плакучие ивы, похожие на скорбящих вдов, горестно склонивших головы.

Монк не без труда прокладывал себе дорогу. Подлесок представлял собой переплетение кустов можжевельника и дикой малины, однако чем более болотистой делалась почва, тем меньше их становилось. Вскоре путники уже перепрыгивали с одной поросшей мхом кочки на другую, что, впрочем, было нетрудно, учитывая то, каким густым здесь был мох. Пушистым зеленым ковром он покрывал нагромождения валунов, взбегал по белым стволам берез, словно пытаясь утащить их под землю.

Они замедляли шаг, а нередко и вовсе останавливались, когда перед ними возникала очередная яма, наполненная стоячей водой.

Пронзительный крик, раздавшийся сверху, заставил Монк посмотреть в небо. Над их головами пролетел орел. Размах его крыльев был не меньше, чем размах рук взрослого мужчины.

Воздушный хищник охотился.

Это напомнило Монку об опасности за их спиной.

Он пошел быстрее. Пока детям было проще передвигаться по этой пресеченной местности. Их легкие тела будто парили над мокрой землей, в то время как Монк должен был следить за каждым своим шагом, чтобы не оставить в грязи ботинки.

Последний час они едва плелись и прошли, как прикинул Монк, меньше мили. Несколько раз он видел, как с их пути скользили в сторону змеи, а один раз заметил на себе взгляд блестящих глаз лисицы, которая тут же пустилась в бегство, перескакивая с бугорка на бугорок, и вскоре исчезла. Монк настораживался при каждом новом звуке. Он слышал, как по болоту кто-то тяжело пробирается. На земле лежали массивные рога, сброшенные лосем.

Теперь они уже шли по колено в воде, двигаясь зигзагами от одного островка к другому. Сырой, холодный воздух пах ряской и плесенью. Солнце продолжало опускаться за горы, и вокруг становилось все темнее.

Монк едва тащился. Его догнал Константин, который по-прежнему вел, держа за руку, Киску. Девочка, казалось, спала на ходу.

Петр прижимался к бедру Монка. Когда они проходили по более глубокой воде, мальчика приходилось сажать на плечи.

Внезапно Петр судорожно вцепился в руку Монка.

Какое-то существо продиралось сквозь ветви деревьев, направляясь прямо к ним.

«О нет!»

Поняв, что это, Монк крикнул:

– Спасайся! Беги!

Он схватил мальчика и стал отрывать его от себя. Тот плакал и сопротивлялся. Константин, шлепая ногами по воде и высоко поднимая колени, бросился в сторону, таща за собой сестру. Левая нога Монка провалилась в болото. Он пытался вытащить ее, но она словно попала в цемент.

Треск ветвей раздавался все ближе.

Монк толкнул Петра вперед и повернулся, чтобы встретить опасность лицом. Он услышал, как под ногами мальчика хлюпает вода. Но, вместо того чтобы бежать прочь, парнишка кинулся обратно к нему.

– Нет, Петр! Убегай!

Мальчик пробежал мимо Монка, и тут же чья-то большая тень обрушилась из кроны дерева и шлепнулась в воду прямо рядом с ним. В следующую секунду эта тень и мальчик заключили друг друга в жаркие объятия.

Марта.

Монк пытался утихомирить гулко колотившееся сердце.

– Петр, в следующий раз ты… хотя бы предупреждай!

Очень медленно он вытащил из трясины увязшую ногу.

Шимпанзе обняла мальчика и легко подняла его из стоячей воды. Константин и Киска уже шлепали обратно. Марта опустила Петра и крепко обняла каждого из детей. Затем она подошла к Монку, подняв руки и широко разведя их в стороны. Он нагнулся и тоже принял от нее приветственное объятие. Обезьяна была горячей и ласково пыхтела ему в ухо, а Монк ощущал, как дрожит от усталости ее старое тело. Он тоже прижал Марту к себе, подумав о том, сколько трудностей ей пришлось преодолеть, чтобы воссоединиться с ними.

Выпрямившись, он задумался над тем, как Марта сумела найти их. Было понятно, что, пока они шлепали по воде, она, перепрыгивая с ветки на ветку, сокращала разделявшее их расстояние. Но каким образом она узнала, в каком направлении они движутся?

Монк окинул взглядом темное, покрытое водой пространство.

Если их сумела выследить она, то…

– Давайте двигаться! – сказал он и махнул рукой в сторону самого сердца болота.

Снова оказавшись вместе, они пошли дальше. Возвращение Марты воодушевило детей, но болото вскоре снова взяло свое: они опять стали спотыкаться. Константин с Киской ушли вперед, оторвавшись от остальных, Петр повис на Монке, а Марта предпочитала двигаться, хватаясь за ветки, перебирая руками. Пальцы ее ног задевали воду.

Солнце медленно спряталось за горами, предоставив им брести в мрачных сумерках. Монк едва различал идущего впереди Константина. Слева низко и зловеще заухала сова, и Монку показалось, что этим звуком их пытается напугать сама ночь.