Последний оракул

– Использовать нас? – рявкнул Ковальски. – Они убили Эйба!

Мастерсон моргнул.

– Я пытался остановить их, но наш друг оказался слишком горяч. Он решил воспользоваться своим мечом-плетью. – Мастерсон скорбно покачал головой. – Азарт молодости, а что еще!

– Стоп! – Ковальски вдруг осенило. – Но ты же хотел меня убить!

Грей отмахнулся от него.

– Мастерсон играл роль.

Старик кивнул:

– Я должен был быть убедителен.

– Твою мать! Ты здорово меня убедил!

– И слава богу, что мне это удалось! – Мастерсон повернулся к Грею. – Этот негодяй собирается убить лидеров половины мира.

– Что?!

Мастерсон подвел их к лестничному проему рядом со старой комнатой для охраны и заговорил шепотом:

– Там, внизу, еще люди. Они держали меня взаперти. Я такой же пленник, как и вы. Сейчас я пойду освобожу Элизабет и доктора Розауро. – Он указал в конец коридора, дальше комнаты охраны. – Если мне удастся вызволить ваших крутых подружек, мы попытаемся найти телефон и сделать пару звонков, чтобы свалить отсюда.

– Возьмите с собой Луку, – предложил Грей.

Он хотел обезопасить старика. Кроме этого, присутствие цыгана убедит женщин в искренности намерений Мастерсона, которого они считают предателем.

Лука согласно кивнул головой.

– Хорошо. Он может мне понадобиться, – проговорил Мастерсон.

Он вытащил из кармана русскую портативную рацию и передал Грею. Теперь у них была связь.

– Но главное сейчас…

– Знаю, – перебил его Грей. – Я должен остановить Солокова.

Мастерсон кивнул.

– У вас меньше часа. Я не знаю точно, каков его план, но он связан с церемонией в Чернобыле.

– С какой еще церемонией?

Мастерсон вытащил из кармана пиджака лист бумаги, развернул его и передал Грею.

– Они перекрывают старый саркофаг в Чернобыле. Огромным стальным ангаром.

Пока Грей рассматривал рисунок, Мастерсон продолжал говорить, перечисляя знаменитостей и лидеров государств, которые должны были присутствовать на утренней церемонии.

– Я не знаю, что затеял Николай. Слышал только два слова: операция «Уран».

– Операция «Анус»?[12] – переспросил Ковальски. – Звучит неприятно.

Грей пропустил эту реплику мимо ушей и спросил Мастерсона:

– Где Солоков сейчас?

– Едет в Чернобыль.

Грей вместе с Ковальски бежал вниз по ступеням, а в его мозгу метались мысли. Что бы ни задумал мерзавец, он наверняка использует атомный реактор. Операция «Уран»… Почему он выбрал такое название?

Со времени воинской учебы Грей помнил: операция «Уран» означала самое ужасное кровопролитие.

Именно так Советский Союз называл контрнаступление в битве под Сталинградом.

Так откуда такое название?

Что-то беспокоило Грея, тревожило его. И не зря. Впереди, перед выходом из тюрьмы, расположились двое стражников. Они стояли спиной к Грею.

Он поднял взятый у охранника пистолет.

Тревоги подождут.

17

7 сентября, 10 часов 07 минут

Южноуральские горы

Солнце всходило, но утро было отвратительным. Монк, пригнувшись, крался по усыпанной гравием дороге, тянувшейся через весь город-призрак. Все здесь заросло непомерно вымахавшими кустами и сорняками, и от этого создавалось ощущение, что они бредут по пояс в зеленой воде. Первым шел Константин, за ним – Монк. Петр и Киска замыкали процессию. Марта тоже не отставала, но из-за малого роста она с головой утопала в зеленом море, и о ее местонахождении можно было догадаться только по шевелению верхушек травяных зарослей.

– В этих горах мало угля, – принялся объяснять Константин, зевнув так, что у него хрустнула челюсть. – Поэтому в здешнем регионе шахтеры добывали в основном металлы и железные руды.

Монк понимал, что мальчика раздирают два чувства: усталость и страх. Поэтому, чтобы побороть их, он и говорил так спокойно.

– Кобальт, никель, вольфрам, ванадий, бокситы, платина…

Монк вполуха слушал его болтовню, продолжая при этом внимательно осматривать город во всех направлениях. Здания выглядели построенными наспех, из досок; по обе стороны дороги тянулись приподнятые над ее уровнем дощатые тротуары. Они миновали состоящее всего из одного большого класса школьное здание с уцелевшими окнами и до сих пор сохранившимися в нем деревянными партами. Прямо посередине дороги навсегда застыли два проржавевших зеленых грузовика советской эпохи. Вдоль фасада единственного здесь кирпичного здания вытянулась надпись на кириллице. Монк не мог прочитать ее, но, судя по полкам и обстановке внутри, когда-то здесь размещался универмаг и почтовое отделение. Рядом расположилось питейное заведение, на полках которого все еще стояли покрывшиеся пылью бутылки.

Казалось, будто в один прекрасный день все население города разом покинуло свои жилища и ушло отсюда не оглядываясь.

Монку не было нужды гадать, почему это могло случиться. С высокого места, на котором они находились, было хорошо видно широко раскинувшееся озеро Карачай, обрамленное грязными берегами и отражающее солнечный свет с обманчивой беззаботностью, за которой скрывалось его ядовитое нутро. Монк взглянул на значок, прикрепленный к рюкзаку. Красный цвет сменился малиновым. Он проверял его каждые несколько минут.