Последний оракул

— Когда находишься рядом с Пирсом, угроза взрыва ласкает слух. Лестница закончилась, и они оказались перед дверью в виде стальной решетки. Грей отодвинул засов, и дверь со скрипом открылась. Тоннель тянулся в обе стороны — черный, как сажа, душный, пахнущий сырым цементом и наполненный шепотом тонких струек воды.

— Надеюсь, кто-нибудь догадался прихватить фонарь? — поинтересовался Ковальски.

Грей еле слышно выругался. Он оставил фонарь в хранилище.

Элизабет сунула руку в карман и достала зажигалку. Это был старинный серебряный «Данхилл». Женщина открыла ее, чиркнула колесиком, и появился маленький огонек. Опытной рукой она сделала его сильнее.

— Здорово! — хохотнул Ковальски.— Жаль, что я не прихватил из дома одну из своих сигар.

— Я тоже,— буркнула в ответ Элизабет.

Ковальски хотел сказать еще какую-нибудь колкость, но стоило ему открыть рот, как лестницу позади них залил яркий свет. Звук сирены стал громче. Их преследователи преодолели верхнюю дверь.

— Скорее! —Грей пошел направо.— Идите поближе друг к другу. Элизабет старалась держаться рядом с плечом Грея, Ковальски топал сзади. Женщина старалась держать зажигалку как можно выше, но ее танцующий огонек освещал путь всего на несколько ярдов вперед.

Грей рысил по тоннелю, высоко подняв руку — так, чтобы кончики его пальцев скользили по трубам, тянувшимся наверху. Он свернул в первый же поворот, чтобы не находиться на линии прямой видимости.

Где-то сзади басовито гавкнул пес.

Грей перешел с рыси на бег.

Полы лабораторного халата Элизабет развевались позади нее, как белые крылья. Они свернули в следующий поворот, и от пламени зажигалки вспыхнула паутина.

— Куда мы скачем? — на бегу спросил Ковальски.

— Подальше отсюда,— ответил Грей.

— И в этом весь ваш гениальный план? Просто «подальше отсюда»? Сзади раздался злобный лай. Послышались крики. Их след обнаружили.

— Беру свои слова обратно,— поправил сам себя Ковальски.— «Подальше отсюда» меня вполне устраивает.

Тесной группой они влетели в лабиринт тоннелей.

В другом конце города, на лавочке под вишневым деревом, отдыхал Юрий. Как хорошо было наконец присесть! Его колени болели, поясницу, казалось, вот-вот скрутит. Он уже проглотил без воды четыре таблетки «Алив», но пока это мало помогало. Дома у него были более сильнодействующие обезболивающие средства, но везти их в Соединенные Штаты он поостерегся. Поскорее бы вернуться в Муравейник!

Юрий вытянул ногу и начал массировать колено.

Пока он отдыхал, солнце стало клониться к закату, заставляя людей и предметы отбрасывать длинные тени на лужайки и пешеходные дорожки. В нескольких шагах от того места, где он сидел, тянулся низкий цементный барьер, в который упиралась дорожка. Возле него толпились детишки и их родители, смеясь и показывая пальцами на обитателей вольера. А там, внизу, был воссоздан маленький кусочек китайского леса: плоские каменные плиты, гроты, пруды и ручьи. На склонах этих причудливых каменных сооружений и вдоль них росли кусты, плакучие ивы, пробковые деревья и бамбук. Обитателями этого маленького рая были Мэй Сян и Тянь Тянь — две гигантские панды, которых Соединенные Штаты на время позаимствовали у Китайской Народной Республики. От восхищенного созерцания этих милых животных не могли оторваться ни взрослые, ни дети.

Включая Сашу.

Девочка стояла, положив руки на парапет, и ритмично била ногой по цементному бордюру. Однако постепенно это движение замедлялось. Как он и надеялся.

Юрий привез девочку в Национальный зоопарк Вашингтона сразу после представления, которое она устроила для Мэпплторпа. Он давно знал о том, какой успокаивающий эффект оказывают животные на его подопечных. Особенно на Сашу. Сейчас ему не было необходимости делать анализ ее спинномозговой жидкости, чтобы выяснить уровень BDNF — нейротрофического фактора головного мозга. После таких нагрузок, как сегодняшние, он подпрыгивал до пиковых, опасных показателей. Юрий не был готов к этому. Последнее Сашино представление застало его врасплох, и он понял, что ее необходимо срочно успокоить. Оказавшись вдалеке от привычной среды, она была особенно сильно возбуждена и уязвима, а это создавало риск необратимых мозговых повреждений. Ему уже случалось видеть такое. Им понадобились десятилетия, чтобы выявить особые отношения, существующие между детьми-аутистами и животными, и успокаивающий эффект от их общения с представителями животного мира.

Поэтому, пока Мэпплторп обшаривал Музей естественной истории, Раев привез Сашу в самый знаменитый зоопарк американской столицы. Он находился недалеко, и Юрий не боялся заблудиться в чужом городе.

Саша стучала ногой все реже и реже. Она успокаивалась прямо на глазах. Правда, нос ее туфельки был исцарапан и она пришла в полную негодность, но лучше уж туфелька, чем мозг.